А чего записывать? Такие вещи Баскунчак в памяти своей журналистской держал. Договорились на десять утра. Нулик долго объяснял, как найти дом и на какой этаж подниматься.

Наконец они вежливо попрощались. Баскунчак положил трубку на аппарат, не раздеваясь, рухнул на постель и некоторое время бессмысленно смотрел в потолок. Все складывалось хорошо. Если завтра они с Нуликом интервью отработают, можно будет брать билет на поезд. В крайнем случае можно уехать послезавтра. Думается, Нулик позволит ему набрать текст на своем компьютере, а то и завизирует его. Хорошо бы завизировать тест, чтобы избавиться от возможных неприятностей.

Писатели - народ капризный, скажет еще потом, что его неправильно поняли, неверно мысль изложили.

Вечером аппетит разгулялся. Весь день есть не хотелось из-за жары, но теперь, когда жара спала, организм требовал своего. Пивом сыт не будешь. Чтобы заглушить голод, Баскунчак достал из холодильника сок. Сок был виноградный, именно такой, как Дмитрий любил, - в меру терпкий и кисло-сладкий, но лишенный приторности.

Он включил телевизор. На втором канале шла передача "Криминальная Россия", на этот раз посвященная новокузнецкому людоеду Спесивцеву, который харчил исключительно девочек-подростков. От слишком натуралистических деталей этой передачи Баскунчака замутило, и он переключил каналы. На ОРТ шла содержательная беседа двух дам и одного старого импотента, которые обстоятельно обсуждали животрепещущий вопрос надо ли немедленно легализировать проституцию, или следует пока подождать. Судя по сладострастным улыбочкам телевизионных дам, они хотели немедленной отмены всех запретов. На СТС шел фильм, посвященный трудной жизни геев в современном обществе. Баскунчак плюнул на культурную программу и выключил телевизор.

Поколебавшись, он решил сходить в бар. Конечно, для интервью нужна свежая голова, но, честно говоря, примерный вопросник Баскунчак составил еще в Москве, а пара рюмок хорошей водки или коньяка еще никому не вредили. На худой конец, можно было выпить пива, сняв им ощущение духоты, царившей в номере, несмотря на работающий кондиционер.

Завтра он встретится с Нуликом, возьмет у него интервью, постарается его завизировать, можно будет новые песни Нулика послушать, если выпадет такой случай. Вообще завтрашний день обещал быть приятным, лишь бы жара такая не стояла. Однако в то, что погода резко изменится, верилось с трудом.

В баре было по-прежнему тихо. Посетителей, правда, прибавилось, но на журналиста никто не обращал особого внимания. Негромко играла музыка, но, несмотря на свою некоторую музыкальную образованность, Баскунчак не мог сказать точно, что играют и кто исполнитель. Он заказал салат и двести граммов "Белого аиста", в качестве которого был уверен.

- Обижаете, молодой человек, - взмахнул пухлыми руками бармен Джойс. - У меня все напитки качественные. Но... двести граммов... Не много ли? Может, для начала две рюмочки по пятьдесят? И салат... Разрешите, я вам порекомендую кое-что из сегодняшней кухни?

Да, гостиница была необычная. И бар был необычным. В любом московском баре не нашлось бы работника, который стал уговаривать взять меньше спиртного, наоборот, сделали бы все, чтобы он и двумястами граммами не ограничился. Да и их московская компания на этом никогда бы не остановилась. Банные оргии трезвости не прощали. Баскунчак вспомнил Селецкого, Баритонова, Имперяна и весело хмыкнул.

- На ваш вкус, Джойс, - великодушно сказал он.

- Есть что-нибудь будете? - поинтересовался бармен. - Сегодня хорошая китайская кухня. Я бы рекомендовал тун жэу мин танн, обжаренный красный рис и чай. Можно взять чоу мейн из морепродуктов.

- Джойс, - спросил Баскунчак. - А тун жеу мин... э-э-э... танн... что это такое? - И порадовался, что с одного раза запомнил название.