Тем временем тон беседы стал более непринужденным, и Джек воспользовался ситуацией, чтобы позвонить. Он извинился, вышел из кафе и набрал номер Нью-Йоркского управления судмедэкспертизы. Он хотел оставить сообщение секретарше Келвина, думая, что ее шеф отправился на ленч. Но все вышло наоборот. Секретарша ушла перекусить, а Келвин остался в офисе.

— Где вы запропастились? — зарычал он в трубку. — И когда намерены вернуться?

— Здесь все довольно скверно, — ответил Джек и отвел трубку от уха, чтобы не выслушивать обвинений в безответственности. Лишь услышав слова «чем вы там занимаетесь?», он приложил трубку к уху и рассказал о возможной аутопсии, не забыв сообщить боссу, что познакомился с главой Бостонского управления судмедэкспертизы доктором Кевином Карсоном.

— Неужели! Как поживает этот старый южанин? — спросил Келвин.

— На мой взгляд — превосходно. Когда я с ним встретился, он работал в прозекторской, поэтому мы говорили очень недолго.

— Обо мне он спрашивал?

— О да! — соврал Джек. — Просил передать вам привет.

— Если увидите его снова, передайте привет и от меня. И поскорее возвращайтесь. Мне не нужно напоминать вам, что Лори осталась одна накануне великого дня. Бедняжка. Надеюсь, что вы появитесь здесь не в последнюю минуту?

— Конечно, — ответил Джек. Он знал, что Келвин был единственным человеком в офисе, на приглашении которого настояла Лори. Если бы решал он, то не позвал бы из офиса никого, кроме своего приятеля Чета. Коллеги и без того знали слишком много об их личной жизни.

Он увидел, что Крэг и Алексис тоже вышли из кафе. После небольшой прогулки они вернулись в здание суда. Было пятнадцать минут второго, и участники процесса, так же как и зрители, неторопливо потянулись в зал. Супруги и Джек последовали их примеру.

Джордан Стэнхоуп уже сидел за столом истца в компании с Тони Фазано и Рени Рельф. Джек понял, что Тони натаскивает Джордана перед тем, как тот займет свидетельское место. Он сопровождал свою речь энергичной жестикуляцией.

— У меня такое предчувствие, что нас ждет настоящее театральное представление, — сказал Джек, когда они продвигались к местам, которые занимали утром. Алексис специально предложила сесть неподалеку от присяжных, чтобы лучше видеть выражение их лиц и жесты.

— Боюсь, что ты прав, — сказала Алексис, ставя сумку на пол у ног.

Джек, усевшись рядом, оглядел зал. У стены за судейским местом стоял шкаф с разного рода юридической литературой, а у подножия, на покрытом пятнами ковре, кроме столов истца и ответчика, стояла доска, похожая на школьную. Когда он посмотрел чуть левее, где находилось место судебного пристава, его взгляд наткнулся на Франко. Его глаза были похожи на два блестящих шарика из черного <style name="a">мрамора. У Джека возникло искушение помахать Франко рукой, но он подавил его. Достаточно утреннего развлечения. Снова провоцировать этого типа не было смысла.</style>

— Интересно, — сказала Алексис, — монолог Крэга во время ленча удивил тебя так же, как и меня?

Отведя взгляд от Франко, Джек повернулся к сестре.

— Думаю, что более уместно было бы употребить слово «потряс». Это ведь совершенно не в его характере. Могут ли самовлюбленные люди публично признавать себя таковыми?

— Как правило, нет, если они не прошли курс терапии или у них нет на то особой причины. Я, конечно, имею в виду людей с подлинной дисфункцией личности.

Джек промолчал.