А для тревог и без этого была масса причин. Несмотря на заверения Рэндольфа, дело шло совсем не так, как хотелось. Было решено, что на основании показаний обеих сторон в действиях ответчика присутствовали элементы профессиональной халатности. Дело передали в суд. Из этого, в свою очередь, следовало, что истец не должен был вносить денежный залог. Тот день, когда Крэг узнал об этом решении, стал самым неприятным за весь досудебный период, и он впервые в жизни подумал о самоубийстве. Рэндольф, естественно, продолжал твердить, что это крошечное поражение не надо воспринимать как личное. Но как Крэг мог воспринимать это по-иному, если решение приняли судья, юридический советник и его коллега врач. А ведь эти люди не были недоучками или тупыми синими воротничками. Его судьбу решали профессионалы, и их слова о возможности преступной халатности наносили смертельный удар по чести Крэга и ставили под сомнение его профессионализм. Ведь он посвятил всю свою жизнь тому, чтобы стать лучшим доктором, и во многом преуспел. Свидетельством этому служили отличная учеба на медицинском факультете, великолепная оценка его деятельности в качестве врача-интерна в одной из самых престижных клиник страны и, наконец, предложение всемирно известного клинициста о новой работе. Несмотря на все это, коллеги посчитали его правонарушителем. Его высокая самооценка подверглась сомнению. Произошли и другие, серьезно омрачившие горизонт события. Еще до начала дознания Рэндольф в самых сильных выражениях посоветовал ему сделать все возможное для примирения с Алексис, отказаться от городской квартиры (Рэндольф назвал ее «местом развлечений») и вернуться в старый семейный дом в Ньютоне. Адвокат был убежден, что присяжные плохо воспримут новый, несколько свободный — так он выразился — стиль жизни его клиента. Прислушавшись к пожеланиям опытного юриста, хотя и досадуя на ограничения, которые они на него налагали, Крэг исполнил буквально все требования Рэндольфа. Он был благодарен Алексис за то, что та позволила ему вернуться, заставив, впрочем, ночевать в комнате для гостей. Вот и сейчас она оказывала ему моральную поддержку, заняв место среди других зрителей. Крэг машинально обернулся и поймал взгляд жены. На ней были белая блузка и синий кардиган, которые она часто надевала, отправляясь в Мемориальный госпиталь, где работала штатным психологом. Крэг выдавил кривую улыбку, и Алексис ответила ему кивком.

Крэг сосредоточил внимание на процессе отбора присяжных. Судья делал выговор пожилому, плохо одетому бухгалтеру, просившему освободить его от обязанностей присяжного. Бухгалтер убеждал судью, что клиенты не могут ждать его неделю — именно такой срок, исходя из числа приглашенных свидетелей, судья отводил на процесс. Судья Дейвидсон в весьма жестких выражениях высказал все, что думает о гражданской позиции бухгалтера, а затем отпустил его. Потом нашли нового кандидата, привели к присяге, и процесс отбора возобновился.

Как ни странно, в доме у Крэга дела шли относительно неплохо. Крэг считал это результатом житейской мудрости жены.