– Я знаю, – мрачно кивнул Джоунс. – И мне жаль так говорить, но я его не хочу. Боже, Молли…

– Хорошо. Я рада, что ты наконец-то набрался смелости признаться в этом мне. –

Молли встала. Она всегда держала ровную осанку, как у статуи, но сейчас вытянулась еще больше. – Прошу меня извинить, – сказала она Максу и пошла к выходу.

Между тем Джоунс очевидно расстроился. И рассердился.

– Я собирался сказать: «Боже, Молли, только не ценой твоей жизни». Черт, Мол, не надо…

Но она уже вышла из кухни. Джоунс погнался за ней, но, двигаясь слишком быстро, перепрыгнул через пакет с собачьим кормом. В прыжке он сбил коробку с политическими листовками, и они разлетелись по всей кухне.

– О черт, блин, простите!

– Я все уберу, – пришла ему на помощь Джина. – Просто иди.

Но Джоунс остановился. Наклонился и поднял одну из листовок, не отрывая глаз от фотографии улыбающегося кандидата.

– Черт, – снова сказал он. Перевернул листовку, очевидно в поисках текста на английском.

Но такого не обнаружилось.

– Молли! – крикнул он. – Ты нужна мне здесь! – Он посмотрел на Джину. – Сходи за ней.

Джина не выглядела уверенной, что сейчас это стоит делать, но Джоунс был непреклонен.

– Скажи Молли, что она должна помочь мне прочитать вот это, – сказал он. – Она понимает в языках больше моего. – Джоунс повернулся к Максу. – Думаю, я знаю, из-за чего весь сыр-бор. Думаю, я понял, кто меня ищет. – Он поднял листовку. – Видишь этого парня? Он заплатил Чаю кругленькую сумму, чтобы я убил его любовницу.

* * *

– Его зовут Херу Нусантара, – рассказал Джоунс. – Не знаю, на какой пост он баллотируется, но кто-то явно спонсирует его кампанию.

– Не думаю, что это кампания, – возразила Молли. Она снова сидела за столом, разглядывая листовку. – Думаю, это просто, не знаю, пропаганда?.. Здесь не говорится, на какую должность он баллотируется. По крайней мере, я здесь такого не вижу. То есть в этом языке существует сходство с теми диалектами, которые я умею читать, но…

– Ты справляешься намного лучше, чем сделала бы я, – успокоила ее Джина. Чай наконец заварился, и она налила его в две чашки и протянула одну Молли.

– Эта часть каким-то образом связана с Восточным Тимором. – Молли указала на верхнюю половину листовки и слабо улыбнулась Джине. – Спасибо.

Джина взяла свою чашку и села за стол рядом с Максом, который щелкал мышкой и двигал полосой прокрутки, отсматривая информацию на найденных дискетах.

Было более чем очевидно, что Молли перегрелась, устала, расстроена и напугана –

Джина ее прекрасно понимала. Месяц выдался адским, и ему еще конца-края не видно.

Словно прочитав ее мысли, Макс, до этого упиравшийся рукой в подбородок, изменил позу, и его рука легла на спинку стула Джины. В кухне было слишком жарко для полноценного прикосновения, но Макс все равно дотронулся до нее – всего лишь кончиками пальцев легонько погладил ее по спине.

И Джина чуть не расплакалась.

Он здесь. Рядом с ней.

Он любит ее – и наконец смирился с этим.

И больше она ничего не хотела – разве что прожить еще сотню лет рядом с Максом.

Проблема заключалась в том, что еды и воды у них хватит лишь на несколько недель.

Максимум. И это не учитывая приближающегося танка.

Но Макс все равно был здесь. Был не просто голосом по радиосвязи, не просто плодом воображения.

– Здесь что-то написано о какой-то входящей на рынок американской компании. –

Молли посмотрела на Джоунса.