Коснувшись такого интимного раздела этногенеза, как происхождения личных волевых качеств солдата-крестьянина, мы не имеем права оставить без внимания такие важные составляющие стойкости русских воинов, как коллективная взаимопомощь и массовый героизм (простите за шаблонную фразу). У любой нации хватает умелых и сильных бойцов, однако сборная таких бойцов - это ещё не армия, точнее - это ещё не армия-победитель. Должно быть ещё что-то, что цементирует рать, являясь коллективным мотиватором и коллективной совестью.

В армии России, состоящей, в основном, из землепашцев, такой фундамент имелся, и был он неотъемлемой частью сурового существования хлеборобов. Понятно, что выжить в беспрецедентно трудных климатических условиях можно было только благодаря определенным компенсационным механизмам - и в национальном характере, и в общественно-политической жизни, который воплотился в сельской общине, которую сами хлеборобы называли - тем же словом, что и Вселенную - «мiр»

 Эта, пришедшая из глубины веков, естественная крестьянская система взаимовыручки и коллективизма, не давала превратить человека в одинокую песчинку, унесённую ветром. Мешала разорять, брала на поруки, опекала в старости и младости, страховала, кредитовала, а если было за что,- и наказывала. У неё был даже собственный уголовный суд и своя тюрьма. Выборные шерифы, которыми гордятся американцы, существовали в крестьянской русской общине уже за 1000 лет до образования США.  Женщины участвовали в работе крестьянского самоуправления за 1000 лет до возникновения феминизма.

Обществом строили и ремонтировали дороги, мосты, собирали налоги, смотрели за порядком, судили, мирили. И делали это без всякого понукания государства, без ценных советов партии и правительства. Конечно же, такая ситуация с точки зрения любой власти считалась абсолютно нетерпимой.

"Мировой мужик!" – приятный во всех отношенияхмужчина- такой эпитет сохранился у нас с тех пор, когда крестьянской жизнью управляли «мировые». Это были избранные «миром» (общиной) - старосты, сотники, десятники, окладчики. В эту категорию входили смотрители училищ и больниц, сборщики податей, лесные и полевые сторожа, писари. Дураков, идиотов, хамов туда предпочитали не брать, дабы потом, при общении с оными, не расстраиваться. А избранные прекрасно понимали, - как сегодня они будут относиться к односельчанам, так завтра, и к ним будет относиться следующий «выборный», выбранный «мировым» сходом.

Община была воплощением представлений крестьянина о правде. Она требовала, была строгой, но, по его мнению, справедливой. Важное сравнение приводит Александр Николаевич Энгельгардт (Русский публицист-народник), упоминая рядом, в одном предложении государя и общину: «По понятиям мужика, каждый человек думает за себя, о своей личной пользе, каждый человек эгоист, только мiр да царь думают обо всех, только мiр да царь не эгоисты». «Это те две силы, которые давали крестьянину ощущение защищенности. И в народной поговорке они были связаны: «коли всем миром вздохнут, то и до царя слухи дойдут».

Община была не просто хозяйственным организмом, направленным на решение определенных экономических и политических задач, но и выполняла важную воспитательную функцию. Мужицкий быт прост и часто груб. Община же в России осуществляла своеобразный нравственный контроль, что было чрезвычайно важно для крестьянской страны такого размера. Она учила уважать друг друга. Вот как описывается Энгельгардом ритуал деревенского приветствия: «При встрече крестьяне кланяются друг другу, снимают шапки, называют по имени-отчеству…. При встречах мужчины снимают шапки и подают друг другу руки. Женщины кланяются и здороваются».

Впервые внимание к русской общине привлек немецкий исследователь Август фон Гакстгаузен, он же составил ее первое подробное описание, в котором дал ей самую высокую оценку, считая, что Россия уже осуществила «утопические мечты Сен-Симона, причем без атеизма, который питает французскую социалистическую систему».