Эрик качает головой:

— Нет, оставлю на месте, но, боюсь, волны расшатают его, если слишком углубимся.

— Ты хочешь увидеть основание?

— Если только получится. Но посмотри на эту древесину. Она словно перепилена пополам.

Рут смотрит на столб. Более мягкая древесина стерта постоянными приливами и отливами. Осталась только твердая часть, неровная и почему-то вызывающая тревогу.

— Похоже, из того же дерева были сделаны столбы хенджа, — говорит Рут.

— Да, похоже, — соглашается Эрик. — Посмотрим, что покажет дендрохронология.

Дендрохронология — определение возраста дерева — может быть поразительно точной. Дерево каждый год прибавляет годичные кольца, широкие в дождливые годы, узкие — в сухие. По ним археолог может определить флуктуации роста. Этот процесс именуется «наблюдением за колебаниями» (Питер находил данный термин смешным). Подобное наблюдение в сочетании с радиоуглеродным датированием может показать, когда и в какое время года дерево срубили.

Рут идет помогать туда, где были обнаружены останки из железного века. Она до сих пор ощущает единение с девочкой, которую накормили омелой и, привязав, бросили умирать. Она словно каким-то образом связана с Люси и Скарлетт. Рут не оставляет мысль, что если она разберется с загадкой девочки из железного века, то сможет пролить какой-то свет на смерть этих двух.

А пока ее переполняет радость от нового участия в раскопках. Как в тот день, когда она помогала Нельсону засыпать могилу Спарки, — в простом физическом труде забываются душевная боль, ужас, волнение. Рут начинает работать мастерком, входит в ритм, не обращая внимания на боль в спине, сосредоточенно укладывая дерн аккуратными крестообразными рядами. Земля после вчерашнего дождя сырая, липкая.

Вчера вечером Катбад наконец ушел, после того как Рут обещала помочь обелить его имя. Она пообещала бы что угодно, лишь бы он исчез, — он пугал ее, сидя с понимающей усмешкой в плаще мага. Но слова его почему-то вспоминаются снова и снова.

«Мне было жаль вас, вы не имели ни малейшего шанса, поскольку на раскопках находились и жена, и любовница».

Действительно ли у Эрика и Шоны был роман на раскопках хенджа? Шона красавица, и Рут знает, что мужчины неравнодушны к красоте (взять хотя бы Мишель и Нельсона). Но у Эрика красивая жена, к тому же разделяющая его интерес и воодушевление. Рут думает о Магде, которой всегда восхищалась. О Магде с глазами цвета морской воды и пепельными волосами, с роскошной фигурой, в рыбацком джемпере и выцветших джинсах, с блеском скандинавских украшений на шее и запястьях. Рут вспоминает, что некогда читала о богине Фрейе, покровительнице охотников и музыкантов, со священным ожерельем и пророческим даром, и думает: «Это Магда». Магду легко представить юной, нестареющей, повелевающей жизнью и смертью. Как мог Эрик рисковать всем этим ради романа с Шоной?

Не ревнует ли она, спрашивает себя Рут, работая мастерком. Сексуально нет. Она всегда понимала, что заинтересоваться ею Эрик не может, но считала себя особенной в его глазах. Разве он не написал на титульном листе «Зыбучих песков» «Рут, моей любимой ученице»? Но оказывается, она вовсе не была его любимой. Рут вонзает мастерок в землю с неожиданной злобой, вызывая миниоползень, и работающая рядом робкая девушка смотрит на нее с ужасом.

— Рут!

Радуясь возможности отвлечься от неприятных навязчивых мыслей, Рут поднимает взгляд. Резиновые сапоги, непромокаемые брюки, темная куртка. Дэвид.

Он опускается на колени у края траншеи и спрашивает:

— Что здесь происходит?

Рут смахивает с глаз влажную от пота прядь.

— Раскапываем могилу времен железного века и тропу.