— Я тоже так думала, но теперь они как будто вполне ладят.

— Мужчины, — пренебрежительно говорит Шона, плотнее запахивая куртку. — Чертовски холодно. Долго ты намерена здесь оставаться?

— Я как раз собиралась пойти домой, выпить чашку чаю.

— Тогда чего мы ждем?

Глава двадцать первая

По дороге Рут борется с совестью. Шона была так любезна — не раздумывая позволила пожить у нее. Рут толком не поблагодарила ее, оставила лишь краткое сообщение на автоответчике. Нужно вернуться туда за своими вещами. Шона была ей хорошей подругой в течение многих лет. Когда Рут рассталась с Питером, Шона утешала ее и купила несколько бутылок белого вина. Они провели вместе бесчисленное количество вечеров, смеясь, болтая, плача. Даже ездили в отпуск в Италию, Грецию и Турцию. Позволит ли Рут злобным сплетням Катбада разрушить эту дружбу?

— Извини, что я вчера так уехала, — говорит наконец она. — Почему-то после похорон захотелось оказаться дома.

Они уже подошли к коттеджу. Рут открывает дверь и пропускает Шону вперед.

— Ничего, — успокаивает Шона. — Я все прекрасно понимаю. Тяжело было на похоронах?

— Да, — отвечает Рут, ставя на плиту чайник. — Ужасно. Родители едва держались на ногах. А гробик… Душераздирающее зрелище.

— Могу представить. — Шона садится и снимает серебристую куртку. — Ничего нет страшнее, чем потеря ребенка.

«Все так говорят, — думает Рут, — может быть потому, что это правда. Трудно представить что-то более жуткое, чем похороны своего ребенка». Она мельком вспоминает родителей Люси Дауни, уходящих с похорон под руку. Это еще страшнее? Лишиться дочери и не иметь возможности с ней проститься?

Рут заваривает чай, делает бутерброды, и они сидят в дружеском молчании. За окнами начинается дождь и укрепляет решение Рут не возвращаться на раскопки.

— Вчера я видела Катбада, — сообщает она.

— Кого-кого?

— Майкла Мэлоуна. Которого допрашивали в связи с убийством Скарлетт.

— Господи! Где ты могла его видеть?

— Здесь. Он пришел поговорить со мной.

— Черт возьми, Рут, — содрогается Шона. — Я бы голову потеряла от страха.

— Почему? — спрашивает Рут, хотя так перепугалась, что спала с кухонным ножом под рукой. — Его же не обвинили в убийстве.

— Знаю, но все равно. Что ему было нужно?

— Хочет, чтобы я обелила его имя.

— Ну и наглость.

— Да, пожалуй, — соглашается Рут, хотя чуть-чуть польщена.

— Какой он, этот Катбад?

Рут смотрит на подругу.

— Не помнишь его? Он тебя помнит.

— Что?

Шона вынула гребни, распустила волосы и явно недоумевает.

— На раскопках хенджа он был лидером друидов. Все время носил большой пурпурный плащ. Он не забыл, как ты им сочувствовала, присоединялась к протестующим.

Шона улыбается:

— Катбад… Теперь вспоминаю. Ну, если я не ошибаюсь, он был доброй душой.

— Эрик считает, что у него есть магические способности.

— Дорогой старый Эрик, — смеется Шона.

— Катбад говорит, у тебя был роман с Эриком.

— Что?

— Катбад говорит, что десять лет назад, на раскопке хенджа, у вас с Эриком был роман.

— Катбад! Что он знает?

— Был или нет?

Вместо ответа Шона закручивает волосы в тугой узел и втыкает гребни, их маленькие зубцы злобно впиваются в голову.