— Блестим как лютики, сэр, — ответил лейтенант Прайс. — Вы что-нибудь видите, сэр?

— Ни хрена, Гарри.

— Это утешает.

Шарп вернулся к северной стене и взглянул на дорогу. Никакого движения. Тихо как в могиле. Последние ночные летучие мыши летали вокруг башни, а чуть ранее он видел сову, влетевшую в дыру в ветхой кладке форта. В остальном все было тихо. Тихо текла река, покрытая туманом. Темнели три опоры моста. Сержант Харпер считал, что видел под мостом большую форель, но Шарп не выделил ему времени для рыбалки. Это нервы, опять подумал он. Сам дергаюсь, и заставляю нервничать остальных.

Тереса поднялась по лестнице из жилого блока. Она зевнула, положила руку Шарпу на локоть.

— Все тихо?

— Да, тишина.

На стене было четыре стрелка. Шарп подумал, что можно было поставить сюда нескольких пехотинцев, но их гладкоствольные мушкеты столь неточны, что с такой высоты принесли бы мало пользы, поэтому он поставил сюда своих стрелков. Он отошел в сторону, чтобы его не слышали.

— Мне кажется, что я запаниковал вчера, — сказал он Тересе.

— Мне так не показалось.

— Я увидел противника там, где его не было, — признался Шарп.

Она сжала его руку.

— По крайней мере ты готов, если они все же появятся.

Он скорчил гримасу.

— Но пока их здесь нет. Они за мили от нас, спят в постелях, а я из-за них провел тут бессонную ночь.

— Ты можешь поспать сегодня, — сказала Тереса.

На востоке уже пылал рассвет, облака отражали первые лучи солнца. Оливковая роща была все еще темна от ночных теней, но солнце уже вставало над холмами, и Шарп должен был распустить роту с постов. Надо дать им отдохнуть, думал он, они это заслужили. Пусть подлатают форму, поспят, или порыбачат.

— Думаю, я вернусь сегодня в Саламанку, — сказала Тереса.

— Покинешь меня?

— Только на день. Хочу навестить Антонию.

Антония была их дочерью. Малышка, которая в любой момент могла стать сиротой, подумал Шарп, ведь оба ее родителя так заняты истреблением лягушатников.

— Если погода будет хорошей, — сказал он, — и лягушатники не придут, ты могла бы привезти ее сюда.

— А почему бы и нет? — произнесла Тереса.

Солнце поднялось над холмами, и Шарп прикрыл глаза от слепящего света. Тени от деревьев протянулись через дорогу, на которой все также не было французов. Маккеон отошел от форта на берег реки и помочился в Тормес.

— Вот тебе и хорошее вино, — мягко сказала Тереса.

Вдруг с моста раздался крик. Шарп повернулся и услышал топот копыт, снял винтовку с плеча, но ни черта не увидел из-за слепящего солнечного света, залившего все на востоке, однако прямо из света показались всадники.

Не на дороге, а с востока, прямо из оливковой рощи, где они прятались. Шарп прокричал предупреждение, но было слишком поздно.

— Мистер Прайс!

— Сэр!

— Подпустите их поближе!

Прайс или ослышался, или запаниковал, но отдал приказ пехотинцам стрелять, мушкеты выпалили в сторону оливковой рощи, но расстояние было слишком большое. Затем со стен раздались выстрелы винтовок, дымом от залпов заволокло все на двенадцать футов. Шарп прицелился во всадника, нажал на курок, и цель мгновенно исчезла в дыму, а винтовка отдала в плечо стрелка.

— Тереса, — крикнул он, но Тереса уже устремилась вниз во внутренний двор за лошадью. Шарп принялся заряжать винтовку, слыша стук подков на каменной кладке моста. Господи, подумал он, я нахожусь не там, где надо. Наверху я не могу сделать простой вещи! –

— Дэниэл, — крикнул он Хэгмену, пожилому стрелку на стене.