В общем, в этой версии мы видим классическую конспирологическую конструкцию — Власть (неперсонифицируемая и безликая) обманывает свой народ, обращается с ним как со слепым котенком, ну, а созидатели версии и ее сторонники выступают в почетной роли срывателей всяческих покровов.

Что можно сказать по существу? Зиждется сия живописная конструкция на многочисленных «разоблачениях совковой эпохи», примеры которой хорошо знакомы всем живущим в нынешней России. Версия эта очень современна — это проявляется как в оценках советского прошлого, так и в полнейшем непонимании ее авторами и сторонниками тех реалий, что существовали в СССР.

А реалии были таковы, что никакого «спецназа МВД» или «группы зачистки» в феврале 1959 г. на склоне Холат-Сяхыл (или Отортена) быть не могло по нескольким причинам:

— в 1959 г. «спецназа МВД» не существовало вообще. По смыслу, который вкладывают в это словосочетание современные сторонники версии, это мог быть так называемый «тюремный спецназ», т. е. подразделение внутренних войск МВД, призванное давить бунты и акции протеста в местах лишения свободы. Ныне такая обязанность лежит на отрядах специального назначения территориальных управлений федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН РФ) Минюста РФ. Однако «тюремный спецназ», существовавший в советское время, кстати, неофициально, стал появляться при крупных «крытках» лишь в 1980-х гг. Это были просто самые физически крепкие штатные работники, которым надлежало наводить порядок при первых сигналах о неповиновении «спецконтингента». Погонями и перестрелками они никогда не занимались, и этого от них никто не требовал. Вспомним хрестоматийную историю с захватом контролеров в питерских «Крестах» в феврале 1992 г. — как только появились заложники, товарищи из тюремной охраны (тогда это были военнослужащие В В МВД) сразу пригласили городской ОМОН. В 1959 г. в штатах ИТК просто не существовало отрядов «специально обученных лыжников» для погонь по тайге за беглыми зэками;

— технология поимки бежавших преступников в середине 1950-х гг. вовсе не требовала феерических подвигов на лоне природы. Группа преследования, составленная из наиболее опытных и физически подготовленных штатных работников охраны ИТК и солдат-срочников ВВ, могла действовать только «по горячим следам» и только в ненаселенной местности. Фактически преследование велось до захода солнца и, безусловно, прекращалось в темное время суток. Обычно преследователи делились на две группы, в составе каждой из которых находился кинолог с собакой и радист. Головная и резевная группы периодически менялись местами — делалось это для отдыха, но отнюдь не людей, а собак. В 1930—40-е гг. обе группы двигались пешим строем, но в 1950-е, с насыщением структур МВД автотранспортной техникой, резервные группы пересадили на вездеходы.

Преследование в ночное время не практиковалось в силу очевидной причины — бежавшие зэки, особенно завладевшие огнестрельным оружием при побеге, могли использовать темноту для уничтожения самой группы преследования. Возможное устройство засад следовало иметь в виду, поскольку в 1940-50-е в местах лишения свободы оказалось огромное число заключенных с боевым опытом, в том числе и специфическими навыками контрпартизанской борьбы. Главная роль в преследовании отводилась специально обученной собаке, дрессуре которой уделялось самое пристальное внимание. Так, например, собака не должна была прикасаться к предметам, отброшенным беглецами, поскольку на трассе отхода была возможна установка мин-ловушек. Она должна была уметь «держать след», т. е. не терять его даже в случае умышленного запутывания следовой дорожки. Собака должна была уметь различать ранние и поздние следы одного и того же человека — это позволяло избежать путаницы в том случае, если беглец начинал ходить кругами.