Классическим примером важности и точности такого рода выводов может являться случай с захватом чеченскими террористами заложников во время представления мюзикла «Норд-Ост» 23 октября 2002 г. в Москве. Террористы, как известно, дали тогда интервью телеканалу НТВ, очевидно рассчитывая усилить произведенный захватом психологический эффект. Упиваясь собою, группа боевиков во главе с Мовсаром Бараевым чванливо расположилась перед видео- и фотокамерами, предоставив журналистам возможность бесконтрольно снимать самих себя со всех ракурсов. Дитя гор Мовсар Бараев не знал, что внимательное изучение полученных изображений позволит психологам, консультирующим спецслужбы России, сделать несколько выводов исключительной ценности. В частности, консультанты вполне уверенно заявили, что взрывные устройства террористов находятся в небоевом состоянии и боевики в случае стремительного штурма просто не успеют их взорвать. Кроме того, был сделан вывод о неготовности «бараевцев» к самоубийственной борьбе — они явно рассчитывали уйти живыми и лишь играли в смертников-«шахидов» для нарочитой демонстрации своей решимости добиться победы. Заключения психологов имели исключительное значение как для принятия принципиального решения о проведении штурма отечественным спецназом, так и для выработки плана этой операции и использования некоторых тактических приемов.

Попробуем и мы, применяя представления необихевиористики, изучающей как осознаваемые, так и неосознаваемые поведенческие акты, проанализировать фотоснимки из последнего похода Игоря Дятлова и его товарищей.

Начнем с обзора и выясним, чем мы располагаем для такого анализа?

Из материалов уголовного дела нам известно, что фотоаппараты имелись у четырех членов группы: Дятлова, Золотарева, Кривонищенко и Слободина. Все фотоаппараты были найдены в палатке в феврале-марте 1959 г. В фотоаппарате № 488747 с разбитым светофильтром, принадлежавшем Кривонищенко, оказалась пленка с 34 отснятыми кадрами. Этой пленке однозначно соответствует «фотопленка № 1», представленная Алексеем Коськиным.

В фотоаппаратах Золотарева (заводской № 55149239) и Слободина (заводской № 486963) оказались пленки с одинаковым числом отснятых кадров — по 27. В фотоархиве Алексея Владимировича мы видим две таких фотопленки — под номерами 2 и 4. Кому из двух возможных претендентов они принадлежат, мы постараемся разобраться позже, пока же только отметим, что здесь мы также видим полное совпадение с материалами следствия.

Нет информации о том, сколько кадров было отснято на пленке, найденной в фотоаппарате Дятлова (заводской № 55242643). С этим фотоаппаратом вообще есть некоторая неопределенность, связанная с тем, что он появился в описи вещей группы только в конце марта 1959 г. В первоначальной описи, составленной прокурором Темпаловым 27–28 февраля 1959 г., упоминаются только 3 фотоаппарата. Нельзя исключить того, что фотоаппарат Дятлова был изъят из палатки кем-то из студентов-поисковиков сразу по ее обнаружении, т. е. до того момента, когда прокурор принялся составлять опись. Этот неизвестный поисковик проявил пленку, отснятую Игорем Дятловым, скорее всего, рассчитывая самостоятельно разобраться в причинах постигшей группу трагедии. Поскольку в тайне эти действия сохранить не удалось, находчивому студенту-поисковику рекомендовали сдать следствию фотоаппарат и пленку, что тот, разумеется, и сделал. Так к концу марта появился четвертый фотоаппарат и, возможно, фотопленка из него без должного фиксирования отснятых кадров.

С некоторой долей уверенности мы можем предположить, что ни одна из представленных Алексеем Коськиным фотопленок не находилась в этом фотоаппарате.