|
Колеватов и Тибо на фоне палатки. Они смеются, что-то живо обсуждают. Снимок не постановочный, попавшие в кадр явно не знают, что их фотографируют. Снимок свидетельствует, что между Александром и Николаем были хорошие и вполне доброжелательные отношения. Снимок этот интересен еще и тем, что из него можно составить впечатление о разнице погоды на перевале и внизу, в границах леса. Если наверху сильный ветер и поземка, то внизу — тишина, деревья стоят все в снегу. Полнейший контраст! Это наблюдение с полным правом можно отнести и к событиям 1 февраля — группа уходила с продуваемого всеми ветрами склона в зону леса, чтобы найти там защиту от ветрового воздействия. Район кедра также был продуваем, потому что находился недалеко от границы леса и притом на возвышенном месте. Именно поэтому и появился настил в овраге: сооруженный ниже уровня земли, он создавал локальный «карман», участок ветровой тени. Для уменьшения потерь тепла это было куда важнее, чем костер, и сооружение настила свидетельствует о том, что члены группы это прекрасно сознавали.
Снимки № 29–30 — два постановочных кадра, на которых Рустем Слободин позирует в прожженном ватнике. Вполне возможно, что фотоснимки сделаны уже утром 1 февраля 1959 г. У Рустема отличное настроение, он бодр и, несомненно, чувствует себя прекрасно. Его поза выражает спокойствие, уверенность в своих силах, некоторую толику самоиронии. Отличные фотографии, одни из самых удачных на этой пленке. На последних фотоснимках под № 31,32 мы видим группу, поднимающуюся на склон Холат-Сяхыл. Снимки сделаны выше границы леса на совершенно голом склоне, метет поземка, сильный ветер, плохая освещенность. Тот факт, что палатка за спиной одного из туристов не сложена должным образом (а лежит широким рулоном), явственно указывает на то, что переход 1 февраля изначально планировался в безлесной зоне, если говорить совсем точно — выше границы леса. Фотографии № 31, и 32 из фотопленки № 1
Наконец, снимок № 33, изображающий тот самый «светящийся объект», вокруг которого «самодеятельные исследователи» в меру тяжести персональных диагнозов понастроили массу всевозможных домыслов. Одни «исследователи» развлекались с «фотошопом» и находили в световом блике черты человеческого лица, фантазии других без всякого «фотошопа» позволяли рассмотреть на снимке те самые «светящиеся шары», которые ничего не доказывают и ничего не объясняют, но почему-то считаются виновниками гибели группы. Особо продвинутые «построители гипотез» даже придумали сценарий, объясняющий появление снимка чьей-то враждебной попыткой заглянуть в палатку (Кривонищенко, дескать, схватил фотоаппарат и сфотографировал лицо «заглядывающего». На самом деле Кривонищенко в подобной ситуации, скорее, схватился бы за свой финский нож, но эта мысль недоступна пониманию «опытных туристов с практикой зимних ночевок»). Но — увы! — просхождение этого кадра настолько обыденно, настолько прозаично, что делается даже несколько неловко за Шерлоков Холмсов, не потрудившихся за многие годы своих нелепых «мозговых штурмов» просто-напросто проконсультироваться с фотографом из любой криминалистической лаборатории. Любой фотограф-криминалист объяснит происхождение данного фотоснимка без малейших затруднений.
Дело в том, что фотограф криминалистической лаборатории, получивший в свое распоряжение фотоаппарат, снаряженный пленкой, должен извлечь эту пленку, предварительно перемотав ее обратно в кассету, из которой она «вытягивалась» кадр за кадром в процессе фотографирования. Кассета эта находится внутри корпуса фотоаппарата. Однако «замотать» пленку обратно в кассету нельзя при взведенном затворе. У фотоаппаратов «Зоркий», выпускавшихся в 1950-е, состояние затвора проверялось очень просто — нажатием кнопки спуска. |
