В середине дня 1 февраля, обратив внимание на то, что солнце скоро скроется за горами, они несомненно ускорили сборы. Произошло это в районе 14 часов, и скорее раньше, чем позже. Группа, и без того отстававшая от графика, вдруг столкнулась с угрозой потерять напрасно целый день! Сборы были максимально быстрыми, и, думается, туристы покинули место ночевки до того, как солнечный диск зашел за склон горы 1007,8, т. е. заведомо раньше 15 часов, на которые ориентировались следователи. Двигались дятловцы со всей возможной быстротой в условиях все ухудшающейся освещенности (мы пока ничего не говорим о возможном снегопаде, низовой метели и других подобных нюансах зимней погоды — разговор об этом предстоит особый).

Переход длился недолго, часа полтора, если не меньше, потому-то группа и прошла 1 февраля совсем немного — менее 2 км.

Допущенная туристами ошибка имела принципиальное значение (кстати, мы пока выносим за скобки вопрос о том, была ли эта «ошибка» умышленна или участники похода действительно не сориентировались в горной обстановке. Ответ не так очевиден, как кажется…). Именно этот просчет запустил цепь событий, неумолимая логика которых через несколько часов привела группу к гибели. Что может означать эта сдвижка во времени применительно к судьбе группы Дятлова, нам еще придется говорить особо.

ГЛАВА 8 ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ СЛЕДСТВИЯ: УБИВАЛИ МАНСИ!

Итак, следствие, направляемое бестрепетной рукой прокурора-криминалиста Льва Иванова, ошибочно полагало, будто дятловцы двигались вплоть до 17 часов и лишь в это время (или позже) осуществили постановку палатки. Следствие считало, что в шестом часу вечера группа стала готовиться ко сну: находившиеся внутри палатки участники похода принялись стаскивать с ног лыжные ботинки и валенки, снимать ватники (найденные впоследствии поверх рюкзаков, но под одеялами), кто-то быстро написал «Вечерний Отортен», а кто-то взялся нарезать корейку… А вот дальше произошло нечто, что вынудило туристов бежать вниз по склону раздетыми и разутыми, рискуя замерзнуть в ночном лесу. Поступили они так лишь потому, что наверху, на склоне, их ожидала верная смерть. Другими словами, бегство давало шанс на спасение, а вот пребывание возле палатки гарантировало гибель.

Что же могло быть этим самым «нечто», способным побудить девятерых взрослых мужчин и девушек покинуть свое единственное убежище и бежать прочь, в морозную тьму?

Возможность схода лавины отвергли все опытные туристы, побывавшие на склоне Холат-Сяхыл в феврале-марте 1959 г. (в том числе и московские мастера спорта). Да и следов таковой не было тогда замечено. Никаких стихийных бедствий типа землетрясения в этом районе не отмечалось. Поэтому возможных кандидатов на роль пугающего «нечто» следователь Иванов имел немного — таковыми могли стать бежавшие из мест заключения уголовники и обитатели местных лесов, охотники-манси, в силу неких причин недружественно настроенные к городским жителям.

Проверка показала, что с объектов Ивдельской ИТК побегов в январе 1959 г. не фиксировалось, весь «спецконтингент» находился на своих местах и потому зэки при всем своем желании навредить студентам не могли. Надо ли удивляться тому, что по итогам двухнедельного расследования стала превалировать версия убийства, совершенного злобными манси-охотниками, оказавшимися в районе горы Холат-Сяхыл 1 февраля?

По воспоминаниям участников поисковой операции, прокурор-криминалист Иванов, едва увидев разрезанную палатку, заговорил об убийстве, причем вел эти разговоры в разное время с разными людьми.