Эксперт определил смерть Колеватова как насильственную, последовавшую в результате воздействия низкой температуры, а основные телесные повреждения (как и мацерацию) посчитал посмертными. Формальные основания для второй части такого заключения вроде бы имелись. Только повреждение левого колена являлось, безусловно, прижизненным, но оно, скорее всего, не имело никакого отношения к обстоятельствам смерти Александра Колеватова и произошло до того, как стали разворачиваться трагические события на склоне горы. Во всяком случае, наличие марлевой повязки на левой лодыжке указывало на то, что поврежденное колено было забинтовано и повязка сползла в процессе последующих перемещений.

Безусловно, следует рассматривать как весьма серьезное повреждение головы за правым ухом Колеватова, т. е. доходящую до сосцевидного отростка височной кости рану размером 3,0 х 1,5 х 0,5 см. Если бы это повреждение было нанесено задолго до смерти, то оно непременно сформировало бы заметный отек. Возрожденный, однако, отека за ухом не описал, но это вовсе не означает посмертного происхождения данного повреждения, ведь погибший мог быть травмирован непосредственно перед смертью, буквально за несколько минут. Собственно, именно эта травма и могла вызвать потерю сознания с последующим быстрым замерзанием в снегу. При этом отек за ухом просто не успел бы появиться…

Нельзя не отметить того, что в этом акте очень выпукло, как ни в каком другом, отобразилась нестыковка описательной и заключительной частей. Другими словами, из того, что было отмечено судмедэкспертом Возрожденным, вовсе не следует тот вывод, который он сделал. Самая мягкая формулировка, которая приходит в этой связи на ум, — акт СМЭ неполон, утверждение о смерти от переохлаждения на основании описанных изменений состояния тела выглядит малообоснованным, точнее вообще необоснованным.

В самом деле, эксперт не описал обморожений конечностей (в том числе полового члена), характерных для замерзания трезвого человека, активно борющегося с морозом. Не зафиксировано такого важного свидетельства смерти от переохлаждения, как переполненность кровью внутренних органов, прежде всего мозговых оболочек (их кровенаполнение охарактеризовано как «удовлетворительное»). В желудке не обнаружено «пятен Вишневского» — также значимого признака далеко зашедшей гипотермии. Единственным указанием на смерть от переохлаждения была переполненность мочевого пузыря, но, как уже отмечалось, для промороженных трупов этот признак перестает быть безусловно точным. Кроме того, иннервация мочевого пузыря может наблюдаться и при сотрясении мозга.

Александр Колеватов оказался единственным из четверки, найденной в овраге, чью смерть эксперт Возрожденный списал «на холод» (дословно: «смерть его наступила в результате воздействия низкой температуры. Обнаруженные на теле Колева-това телесные повреждения, а также “банная” кожа являются посмертными изменениями трупа»).

4. Николай Владимирович Тибо-Бриньоль, как и Семен Золотарев, был одет куда лучше остальных членов группы. На его голове были брезентовый меховой шлем и шерстяная вязаная шапочка, «плотно завязанная», как отметил эксперт. Торс был защищен от мороза трикотажной майкой, разорванной справа и снизу, шерстяным свитером, надетым наизнанку, и меховой курткой на овчине. В правом кармане куртки оказались пара шерстяных перчаток, в левом — монеты в 2, 10 и 20 копеек, две свернутые бумажки и расческа. Нижняя часть тела также была утеплена вполне удовлетворительно — сатиновые трусы, хлопчатобумажные спортивные штаны и теплые суконные зимние брюки, пара белых, ручной вязки, шерстяных носков и валенки. В правом валенке обнаружился сбившийся коричневый шерстяной носок. В акте указано, что этот носок «находится соответственно стельке», из чего невозможно понять, то ли стелька в правом валенке тоже оказалась скомкана, то ли ее не было вообще и носок был уложен вместо нее, но оказался сдвинут при ходьбе.