Панин отхлебнул остывший кофе и потянулся за газетой, в этот момент в комнату вошёл лакей и с поклоном доложил о приходе капитана Орлова.

— Их высокородие велели сказать, что дело срочное.

— Проводи в кабинет. — Панин поморщился, как от зубной боли. Эти ушлые парвеню, эти узколобые вояки, эти гвардейские жеребцы, лентяи и болваны... давно и умело переходили ему дорогу. Вербовали сторонников, превращали келейное, очень щепетильное дело с заменой государя в игралище толпы! Если б переворот ограничился кругом двора и высших чиновников, он бы всё сыграл по нотам и Като не на что было бы рассчитывать. После громкого следствия над Бестужевым у неё сторонников среди придворных меньше, чем соли в компоте. Но вмешательство гвардии делало дальнейшие события непредсказуемыми. Мало ли как повернётся?

Самые худшие ожидания вельможи оправдались. Григорий принёс весть об аресте одного из своих. Троюродного племянника графини Бутурлиной, с которой Панин считался родством.

— Как вы полагаете, ваше сиятельство, — осторожно спросил Гришан, — не следует ли в сложившихся обстоятельствах немедленно послать за государыней? Полки готовы.

Этого ещё не хватало!

— Нет, нет, — заверил гостя Панин.

«Святая простота, — думал он, глядя в ясное, без тени мысли лицо Григория. — Явиться ко мне с подобным вопросом. Конечно же нет!»

— Ещё не время, — вслух сказал вельможа. — Погодите, надо затаиться и подождать, как поведут себя наши противники.

«Чего галдеть-то? — в душе возмутился Орлов. — Известно как, руки за спину и на дыбу».

— Я-то как раз уверен, что никто Пассека допрашивать не станет, — прочёл его мысли Никита Иванович. — Подождут возвращения императора.

«Им есть чего ждать, — усмехнулся про себя Гришан. — А нам как раз надо поворачиваться».

— Значит, ваш совет — потянуть время? — ещё раз спросил он.

Никита Иванович кивнул.

— Незачем беспокоить Её Величество раньше срока.

— Вы сняли с моей души тяжёлый камень. — Орлов поклонился и щёлкнул каблуками. — Именно так мы и поступим.

Оставшись один, Панин зашвырнул газету в холодный камин. На пол осело облачко пепла, по которому Никита Иванович принялся возить кочергой. Он должен был всё хорошенько обдумать. «Погодите, друзья мои, погодите, — шептал вельможа. — А вот мне медлить никак нельзя. Нужно привезти Её Величество прямо в Сенат, а там в присутствии всех государственных чинов предложить регентство. И ничего более. Она вынуждена будет согласиться...»

Едва Орлов покинул особняк, хозяин велел закладывать карету. Сам он, конечно, останется в Петербурге и, не теряя времени, отправится по сенаторам, чтоб собрать их завтра к десяти часам утра. А вот экипаж полетит в Петергоф с запиской для императрицы и привезёт Екатерину в столицу.

Княгиня Дашкова кормила птичку пшеном. Жёлтый, как лимон, кенар третий день пригорюнился, не пил, не пел и не летал по клетке. Горничная говорила, что это от сырой погоды. Действительно, середина лета выдалась дождливой. Но впечатлительная Екатерина Романовна была готова приписать хандру своего любимца предчувствию грядущих трагических событий. Животные намного тоньше людей ощущают перемены, недаром даже кошки не шарились, как обычно, по дому, а забивались под диваны.

Грозные предвестья витали в воздухе.

— Да размочите вы ему хлеба в горячем вине, — посоветовала Лиза. — У него горлышко болит.

«Все знают, что мне делать!» — возмутилась княгиня. В последние дни её нервы натянулись, как струны на арфе, и готовы были лопнуть не то что от прикосновения неловкой руки — от любого резкого звука. «Пойду погуляю, — решила она.