— Да что мне эти вечеринки, Энн? Ты думаешь, подобные глупости что-то значат для меня?

— Нет, мой дорогой, не думаю. И тем не менее.

Стрикланд подошел и сел рядом, что было не похоже на него.

— Неужели ты не видишь, — спросил он, — какой великолепной командой могли бы стать мы с тобой? Какой была бы у нас жизнь? Сколько радости могли бы мы испытать вместе?

— Радости? — Она удивленно посмотрела на него и засмеялась.

— Возможно, это звучит несколько легкомысленно, но я не знаю, как выразиться иначе.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Я много путешествовал, Энни. И знаю, что это как раз то, чем хотела бы заняться ты. Я отношусь к этому серьезно. Мне казалось, что нам мог бы представиться шанс пожить приличной жизнью.

— Я понимаю.

— Разве тебя не интересует такая жизнь?

Она беззвучно рассмеялась.

— У меня нет амбиций такого уровня.

— Я не могу позволить тебе вернуться в прежнюю жизнь и служить половиком этому чертову зануде. Это оскорбляет меня. Это противоестественно.

Чтобы удержать его от дальнейших слов, она прижала свои пальцы к его губам, как в тот зимний вечер несколько месяцев назад.

— Хватит слов. Хватит переживаний.

Он дал ей увлечь себя ласками, и они занялись любовью. Она отдавалась ему всем своим существом и чувствовала, что и он тоже, не помня себя, страстно желает навсегда привязать ее к себе. Радость этой близости рождала в ней веру, что их отношения могут продолжиться. Но стоило ей оторваться от него, как она уже знала, что ничто невозможно. Он уснул, обессиленный, а она лежала без сна и плакала, потому что это было в последний раз.

Всю следующую неделю она держала телефон на автоответчике и не отвечала на его звонки. Она знала, что в конце концов он придет. В среду она обедала с Даффи в ресторане напротив железнодорожного вокзала в Согатаке. Говорили о возвращении Оуэна.

— Привлечь его к радиобеседам не составит труда, — объяснял публицист. — Мне нравится идея вашего участия в них. Например, за неделю до его возвращения.

— Нам пока нечего предложить, — проговорила она. — Позднее у нас будет наш видеофильм. И его книга.

Вид у Даффи стал озадаченный.

— Честно говоря, я подумал, что Оуэну надо будет отдохнуть. Он говорит по телефону так, словно пребывает в прострации. Вам не кажется?

— Я не знаю. Мы не разговаривали.

— Не разговаривали?

Она покачала головой.

— Ну что же, мир не будет ждать, — помедлив минуту, объявил Даффи. — Нам надо ковать железо, пока горячо.

Им с Даффи, ирландцам по происхождению, было легко в обществе друг друга, но от этого лишь явственнее ощущалась та нервозность, которая в них обоих нарастала.

— Как идет работа над фильмом? — поинтересовался Даффи, пробегая глазами один из своих пресс-релизов.

— Нормально. Готовимся к последней сцене.

— Будете скучать по роли звезды?

Она скосила на него глаза.

— Что вы имеете в виду, Дафф?

— О, я всего лишь хотел сказать, что вам, наверное, будет не хватать внимания.

— Это будет прекрасно, — ответила она. — В мире опять наступит затишье.

Когда они расстались на вокзальной автостоянке, она крикнула ему вслед:

— Попросите Оуэна позвонить мне. Думаю, хватит ему молчать.

— Непременно, — отозвался Даффи.