Мое отношение к технике

Впервые я признал технические достижения очень поздно.

За время учебы в техническом вузе я умудрился ни разу не включить не только телевизор, но и даже утюг.

У нас была интернациональная бригада: армянин Поздагонян, белорус Витька Нехай, я, литовец, и еврей Женька Фейнберг. И не трудно догадаться, кто у нас выполнял все лабораторные работы.

Я вообще плохо отношусь к индустриализации всякого рода. Но так вышло, что я был первым журналистом, которому предложили работать на персональном компьютере. Это было в то время, когда Минск являлся столицей советского электронного машиностроения, здесь был НИИ ЭВМ и завод ЭВМ, где создавали знаменитые серии ИЕС-1020, ИЕС-1030. Один из создателей этой серии Марк Минман предложил мне, как известному в то время журналисту, персональный компьютер, но я отказался. Я, конечно, говорил, что ЭВМ — это будущее, ведь компьютер может даже нарисовать портрет Хемингуэя. Но отказался я не оттого, что персональный компьютер занимал в то время большую комнату, мне-то предоставляли эту комнату для работы. Я мотивировал свой отказ словами:

— Мне не надо писать быстрее, чем я думаю.

Я действительно всегда считал и считаю, что гусиным пером вероятнее написать бессмертное произведение, чем с помощью любого самого современного компьютера. Я предпочитал работать резиновым клеем и ножницами, вырезал, редактировал, приклеивал, вписывал от руки, потом машинистка мои коллажи перепечатывала. По сути своей я больше редактор, чем писатель. Однажды семнадцать раз переделывал одну страницу. Этот процесс меня увлекает, затягивает.

Минман же убеждал меня в том, что машина тоже способна увлечь и затянуть. Это действительно так, когда начинаешь на ней работать (в конце концов мне пришлось это делать). Но это совсем не то увлечение!

У меня появился диктофон, когда достать его можно было только за валюту. Осчастливленный крутым приобретением, я, однако, быстро понял, что диктофон— губительная вещь для журналиста. Потому что существует магия написанного слова. Журналисту все рассказывают, он записывает на диктофон, потом спечатывает, читает и ему нравится. Но он не осознает, что при этом самостоятельно докладывает интонации, ведь только треть информации передается словами, а все остальное — мимика, жесты, паузы и вздохи.

Слепок ноги Майи Плисецкой никогда не станет полноценным скульптурным изображением, получится лишь достаточно мерзкая вещь. Для того чтобы это стало искусством, художник должен подойти творчески, подумать о воплощении... Точно так же и с текстами: их нужно переосмыслить, перевоплотить.

Внедрение электроники в жизнь губительно для цивилизации, на этот счет у меня нет никаких сомнений. Я в этом окончательно убедился, когда купил своему сыну компьютер, а Женька Фейнберг подарил ему компьютерные энциклопедии. Я обрадовался: мой сын живых книг не читает, как и вся современная молодежь, так хотя бы обогатит свою эрудицию с помощью компьютера. В силу своего любопытства я попросил его показать несколько толкований слов. Я был просто потрясен дикостью того, что там написано, все было искажено и извращенно. Потом я понял, в чем дело.

Энциклопедическая статья всегда была самым дорогим видом деятельности в журналистике. Вне зависимости от размера, такая статья проходила бесчисленные советы, комиссии, ее утверждали, согласовывали. В этом всегда участвовали профессионалы, существовала многовековая традиция подготовки такого рода статей. Стоит только посмотреть редакционную коллегию любого энциклопедического словаря. А сегодня— доступность и вседозволенность; каждый неуч, который умеет обращаться с компьютером, может создать и опубликовать любой словарь. Это же губительно для развития!

Мы спорили об этом серьезно с Хащеватским. Он утверждает, что это всеобъемлющая сеть, колоссальные потоки информации, это человеческий прогресс.