— Почему же вы с ней расстались?

— А почему вы об этом спрашиваете?

— Если не понимаете, могу объяснить, — медленно произнес Александр Борисович. — Дело в том, что в воскресенье вы были за кулисами Дворца торжеств. Недавно вы с Репиной разругались, питаете к ней не самые теплые чувства. Дворец вы покинули примерно, я подчеркиваю, через несколько минут после ее гибели. Сами подумайте, что может прийти следователю в голову после сопоставления этих фактов.

Суровый тон не смутил Ноговицына.

— Ну, разве что ушел вскоре после убийства, — невозмутимо произнес он. — Это подозрительно. А с точки зрения испытываемых симпатий львиная доля присутствующих запросто могла пристрелить Людмилу.

— Почему вы решили, что Репину застрелили?

— Разве это секрет? Позвонил клавишнику из ее ансамбля, он мне и сказал. Тоже, кстати, от горя не рвет на себе волосы — так Людмила доставала всех своим вздорным характером.

— Почему же вы согласились работать с ней?

— Согласился я работать с одним человеком, а позже пришлось с другим. Людмила, безусловно, изменилась в худшую сторону. Ее поразила типичная звездная болезнь. Она стала чванливой, высокомерной, капризной. А последнее время буквально хамила, мне, во всяком случае, говорила гадости постоянно. Стоит вспомнить подробности ее выкрутасов, как давление подскакивает. Просто свинья неблагодарная. Несла ахинею, будто я ее обворовываю, навариваю на ней деньги. Стала договариваться о концертах напрямую, минуя меня, не предупреждая об этом. Я договариваюсь насчет афишных выступлений в Новосибирске — она вдруг заявляет, что в эти же дни собирается на юбилей какого-то банка в Ярославль. Такое происходило не раз. Людмила получала наличные деньги, а я тем временем платил, по ее милости, неустойку. Кто же кого, спрашивается, «кидал»?!

Всеволод Сергеевич разволновался и принял таблетку, после чего продолжил плакаться в жилетку:

— В конце концов дело дошло до того, что Репина занялась элементарным шантажом. Я организовал тур по Ростовской области, а перед отъездом она вдруг заявила, что два концерта из девяти пропустит — ее пригласили сниматься в новогодней телепередаче. Я говорю, что билеты уже продаются, деньги за аренду зала перечислены. Она уперлась как баран — уеду и все тут! Больше того, потребовала, чтобы гонорары за два отмененных концерта я ей заплатил. У меня от такой наглости зашел ум за разум. А когда я возмутился, Людмила начала угрожать, что в случае чего сообщит в налоговую полицию про полученные где-то мною наличные деньги. Якобы доказательства у нее есть: тот разговор, когда я сообщил ей про те деньги, у нее записан на магнитофон. Я потом звякнул ее бывшему продюсеру, так тот даже удивился: «А ты не знал, что ли?! Эта мегера все разговоры записывает».

— Вас напугала перспектива заявления в налоговую полицию?

— Не очень. Не такая уж там астрономическая сумма, отделался бы штрафом. За подобные угрозы не убивают.

— Ясно, — кивнул Турецкий. Пока у него не создалось однозначного мнения о личности продюсера. Не мог он понять, когда тот искренен, а когда фальшивит. Поэтому Александр Борисович не торопился с вопросами. Пытаясь выбрать тактику, задавал промежуточные. — Теперь скажите мне, пожалуйста, как вы уезжали в воскресенье из Дворца торжеств?

— На своем джипе.

— Вы где его оставляли?

— За Манежем, возле Кутафьей башни.

— И до машины вы дошли пешком?

— Разумеется.

— Всеволод Сергеевич, чтобы полностью развеять малейшие недоразумения, мы устроим вам встречу с пассажирами «Газели», которые утверждают, что подвозили похожего на вас человека.