|
И тогда профессор решился. Он твердым шагом подошел к уединившимся собеседникам и мягко, но непреклонно попросил разрешения присоединиться к ним. Вот тогда-то Аристов и поведал о том, как они с Серафимой оказались в Альхоре. Соболев слушал жадно, рассказ Егора порождал странные чувства. С одной стороны, радость от того, что все рассказы о мистическом городе оказались не просто выдумкой безумных, измученных жаждой и жарой путешественников. С другой стороны – досада, что Альхор явился не ему, ученому, а людям, которым это знание и вовсе ни к чему. К тому же ему казалось, что Аристов что-то недоговаривает, умалчивает. Но что? Соболев задавал вопросы, собеседник отвечал на них безо всякой заминки. Не мог задать только один вопрос, было ли что-то между ним, Аристовым и его женой?
– Как ты, дружок, спала нынче? – Соболев старался, чтобы его голос звучал как можно мягче. – Как обычно, – последовал равнодушный ответ. – Плохо. – Тебе все по-прежнему снится Альхор? – осторожно задал вопрос супруг. – Он всегда со мной, и днем и ночью. – Да, – протянул профессор, – какая досада, что я не смог видеть всего этого, описать, понять! Какая досада! Ведь как преподнести научной публике все эти ваши рассказы, что твои, что Северова, что Аристова. В глазах ученых мужей это бред, выдумки, мираж. Прослывешь шутом гороховым. А жаль, потому что я чувствую, что он есть, существует реально! Ну, может быть не в том смысле реальности, как мы привыкли понимать в обыденной жизни. Некая иная реальность! Как бы мне ваши головы выпотрошить да собрать все воедино. Понять, что есть этот самый Альхор! – Простите, что мое невежество и необразованность не дает вам этой возможности, – тихо и без всяких эмоций ответила жена, но в её словах он услышал укол. – Полно, я не хотел тебя обидеть! Ни тебя, ни Северова, которому мы по гроб жизни обязаны. Ни тем более господина Аристова, этого во всех отношениях достойного молодого человека. Не так ли? И он внимательно посмотрел на жену. А она смотрела в окно, словно там было что-то интересное. – Вот что, Серна, я бы хотел все же приняться за труд об Альхоре. Но для этого я должен буду предоставить доказательства, свидетельства. Стало быть, тебе нужно, по меньшей мере, заставить себя выйти из своей комнаты. Сделай над собой усилие на благо человечества! Профессор пытался шутить и говорил веселым голосом. – Мне жаль разрушать ваши планы, но я не смогу, – она натянула на себя шаль и завернулась в нее, спасаясь от его колючего недовольного взгляда. А именно таким он сделался в тот миг, когда Серна произнесла эти слова. – Серафима, ты не можешь отрицать того обстоятельства, что и я, и твой сын, мы оба проявляем невероятное терпение, ожидая, когда пройдет твое недомогание. Мы сносим новые капризы, прихоти… – Это не капризы, – она резко прервала его. – Смиритесь с мыслью, что ваша жена душевно больна, и оставьте меня в покое! – Но коли вы больны, вам место в лечебнице для умалишенных! – Соболев выкрикнул последние слова и тотчас же раскаялся в них. – Вот и чудесно! – она даже просияла. – И слава богу! Отдайте меня туда и забудьте о моем существовании! Соболев с усилием взял себя в руки, видя, что беседа приняла совсем не тот оборот. – Полно, Серафима, полно! Прости, я был резок! Пойми, но я в отчаянии! Я люблю тебя и мне мучительно видеть, что сделалось с тобой! Скажи, что мучает, что пугает тебя? И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вернуть тебе прежнее спокойствие души. «Исчезни из моей жизни! Дай мне свободу». Не эти слова были произнесены вслух. |
