– Это очень хорошая новость, друг мой! – с наигранной радостью воскликнул Викентий Илларионович. – Наша мама хочет преподнести нам сюрприз! Вот увидишь, в скором времени все наладится!

Он похлопал сына по плечу и проводил его из кабинета. Как только за Петей закрылась дверь, Соболев тяжело опустился в кресло, и мрачные думы овладели им. Выходит из дома, тайно, одна? Куда же она ходит? И к чему этот спектакль с недомоганием? Что кроется за этой фальшивой немочью?

Сначала он хотел призвать горничную и выпытать из неё правду, но потом передумал и решил сам следить за женой, чтобы докопаться до истины. От этой мысли ему стало так тошно, что он до вечера не выходил из кабинета. Все сидел, перебирал рукописи, но работать не мог.

На другой день Викентий Илларионович решил привести свой план в исполнение. Он отправился, как обычно, в университет, но за углом приказал извозчику остановиться. Отсюда был хорошо виден весь дом. Прошло три четверти часа, которые показались ему вечностью. Он уже решил ехать дальше, как вдруг увидел жену. Она вышла из парадного, постояла немного, вдохнув холодный воздух и кутаясь в воротник шубы. Соболеву показалось, что его глаза заволокло пеленой гнева и досады. Его обманывают. Как глупо, как нелепо! Что ж, теперь мы все узнаем. Выведем на чистую воду!

Серна взяла извозчика и что-то приказала ему. Соболев тихо тронулся следом. По пути он перебрал в голове все возможные варианты развития событий. Жена едет к любовнику, он врывается следом, нет – ждет на улице. Нет, зовет полицию. Уличает их… Да кто же это… неужто Аристов… В животе заныло. Подозревал… подозревал же… так хорош, так молод… Одни в пустыне… Да куда же она едет? Ах, ты, старый дурак, неужто подумал, что она едет к нему прямо на квартиру? Наверняка свили себе любовное гнездо… Да куда же она?

Соболев с изумлением понял, что экипажи на некотором расстоянии друг от друга движутся вдоль набережной Невы. Неужели в университет? Что ей там понадобилось? Нет, мимо… Академия художеств. Господи Иисусе, здесь-то что?

Серна приказала извозчику дожидаться, а сама пошла к парапету набережной. Соболев выпрыгнул на тротуар и осторожно, прячась за фонарные столбы, двинулся за женой. Серафима не обращала никакого внимания на окружающих. Она медленно шла вперед. Не оглядывалась и явно никого не ждала, что совершенно обескуражило Соболева, который твердо решил застигнуть любовников на месте свидания. Серна остановилась. И тут Соболева точно током ударило! Она стояла у подножия сфинксов, этих прекрасных фигур, которые уже много лет украшают набережную Невы! Изящные, розового гранита тела, прекрасные одухотворенные лица, миндалевидные глаза, полные, выразительные губы. Память профессора услужливо начала предлагать ему то, что по обыкновению он рассказывал студентам на лекции. Удивительная находка какого-то подозрительного греческого проходимца от науки… Цитата из Шампольона, основоположника египтологии: «Среди обломков виден сфинкс из розового гранита. Около 20 ступеней в длину, прекрасной сохранности и работы…» Нет, эти знания сейчас ни ему, ни ей не нужны. Стоя недалеко от жены, он словно проник в её мысли, ощутил все её переживания. И страшная догадка поразила его. Альхор неспроста явился не ему, знаменитому ученому, знатоку древности: свои мистические тайны Альхор открывает только абсолютно чистым, незамутненным душам, разуму, свободному от избыточного знания и ложного чванливого ощущения превосходства над теми, кому это знание не дано.

Серна подошла к постаментам и погладила сфинксов маленькой ручкой в замшевой перчатке. Подняла голову и долго всматривалась в загадочное лицо, её губы шевелились.