— Такого, как ты, у меня еще не было… Тебя зовут Кром, да? — лепетала она, улыбаясь.— Я хочу вина, пододвинь поближе столик. Вот так. А теперь расскажи о себе…

— Ну, самое главное обо мне ты уже знаешь,— усмехнувшись, ответил Конан.— Лучше ты расскажи что-нибудь, ну, хотя бы, что ты сделала с собаками? И почему в доме все спят? Неужели и сторожа?

— Ты что, мне не веришь?! — Она приподнялась на ложе.— Конечно, спят! И сам судья, и его новая жена, перед которой он ходит на цыпочках! Ха-ха-ха! Я им всем сегодня подмешала в кушанье и вино чудесный порошок. Даже если их кольнуть кинжалом, они все равно до утра не проснутся! А собаки сидят в погребе, я их утром выпущу, и никто ничего не узнает…

— Филота, я или выкраду тебя у судьи, или буду приходить сюда каждую ночь! Во всем Шадизаре нет такой, как ты! Надо же: весь дом спит, и судья, и стража! Слушай, а правду говорят на базаре, что молодая жена не подпускает к себе Великого Сумму?! — Конан взял со столика спелый персик и протянул его девушке.

Надкусив сочный плод, она поудобней устроилась на его плече и с удовольствием начала перемывать косточки своим хозяевам:

— Ох уж эта Нарзиз! Хозяин только и ходит за ней по пятам: «Красавица моя! Душа моя! Чего ты хочешь — только скажи!» А она фырчит на него, как кошка, да отворачивается. Зато вчера…— Филота приподнялась на локте.— Дай мне еще персик!

— Сначала скажи, что вчера? Вот, вот он, персик, но не дам, пока не скажешь!

Девушка вскочила на колени, пытаясь дотянуться до его поднятой руки. Персик полетел на пол, а их губы вновь слились в поцелуе.

— Ах, Кром, ты ведь придешь ко мне завтра? И послезавтра?

— Приду, приду… А все-таки что было вчера? Ты, наверное, уже все забыла! — подзадорил ее Конан, взяв с большого блюда другой персик.

— О, вчера! Эта гордячка недолго будет ломаться! Судья ей такое купил, такое… Я, правда, сама не видела, но слуги говорят, это старинный драгоценный убор. Он лежит в та'ком розовом ларце…

— А ты откуда знаешь, что в ларце? Вот тебе персик, и рассказывай дальше! Твой голос — как песня скворца!

Филота польщенно улыбнулась:

— И судья говорит то же самое: «Ты щебечешь, как птичка!» Ух, как мне не нравится эта Нарзиз!

— Признайся, пока он ее не привел, ты помогала судье коротать ночи? — спросил Конан.

— Ну, ты хочешь знать слишком много… Лучше послушай про ларец. Я сама видела, как он ставил его в потайной шкаф. Представляешь, киммериец, я бы в жизни не подумала, что это тайник! В той комнате, где он по утрам курит кальян и обдумывает сложные тяжбы, простенок украшен выпуклыми листьями из зеленого камня. А у самого крайнего отбит маленький кусочек, я однажды даже оцарапала руку, когда вытирала пыль. И вот этот лист поднимается вверх, а там…— Она говорила все тише и тише, изредка взмахивая ресницами, пока наконец сон не сомкнул ее губы и глаза. Конан осторожно отодвинулся и тихо встал на циновку. Как он и думал, тайник находится в комнате, где судья проводит большую часть своего времени. И как раз отсюда, с галереи, совсем нетрудно туда проникнуть… Он поспешно оделся и задул светильник.

Прохладная темнота ночи обступила его со всех сторон. Густые россыпи звезд горели обманчивым светом, от которого здесь, на земле, мрак казался только гуще.