Тим Доннел. Перстень мага
Глава первая
Он шел, посвистывая, за одной из бесчисленных повозок, катившихся по белой пыльной дороге. Там, впереди, еще не было видно никакого жилья, но чувствовалось, что город уже совсем близко. «Шадизар, Шадизар, Шадизар!» — тревожно и радостно выстукивало сердце. Кажется, с того самого дня, как появился на свет, Гайяр знал, что ему суждено прийти сюда… Прийти, чтобы победить и отомстить… Три года назад, два года назад, год назад он порывался оставить дом, считая, что готов к испытанию, но каждый раз мудрая Рафала удерживала его, говоря: «Еще рано, мой мальчик, еще рано!» И вот ему исполнилось пятнадцать. Глядя — в который уже раз — вопрошающим взглядом в ее ласковые, улыбающиеся глаза, Гайяр понял наконец что его час наступил. Она отпускала его. И теперь по бесконечно длинной дороге, его самой первой дороге, шел красивый мальчик с доверчивыми темно-янтарными глазами, открытой улыбкой и детской ямочкой на пухлой щеке, располагая к себе осторожных купцов и суровых погонщиков верблюдов. Он ехал то на одной повозке, то на другой, ел жирную похлебку и запивал ее кислым вином, не тратя при этом ни одной монеты из тех, что Рафала зашила ему в засаленный пояс. Да и кто бы мог подумать, что у него есть хоть один медяк! У такого-то оборванца! Но у парнишки было кое-что получше: веселые золотистые глаза, густая шапка черных кудрей и улыбка, от которой таяли сердца. И никто уже не обращал внимания на его драную шапчонку, грязные холщовые штаны и растоптанные сандалии. Правда, убогость одежонки немного скрашивала рубаха некрашеной верблюжьей шерсти с воротником когда-то яркой шелковой вышивки. Короче говоря, юный Гайяр, добираясь из Аренджуна в Шадизар, не испытывал тягот пути, обычно выпадающих на долю бедных оборванцев, которые, не найдя удачи в одном месте, тащатся в другое, надеясь, что хоть там-то она повернется к ним лицом. — Эй, Гайяр, иди сюда, поешь с нами да заодно и расскажи что-нибудь! — позвал мальчика здоровенный детина, когда повозки одна за другой стали отъезжать в сторону от дороги. Здесь, около глубокого колодца с прозрачной холодной водой, от которой ломило зубы, под густыми кронами раскидистых деревьев, останавливались путники на последний привал. Конечно, самые нетерпеливые спешили вперед, стремясь с последними лучами солнца все-таки попасть в Шадизар, ну а если не повезет, то, проклиная неудачу, ночевать под крепостными стенами, среди мусора и отбросов. Опытные купцы предпочитали остановиться здесь, в приветливом местечке у знакомого колодца. Лошади и верблюды за ночь отдохнут, напьются чистой воды, а с первыми лучами солнца караван двинется в путь и вскоре уже будет у городских ворот — и никаких хлопот с постоялыми дворами, можно сразу везти товар на базар перекупщикам или прямо в лавки. Гайяр, сердце которого рвалось поскорее увидеть Шадизар, о котором столько раз говорили они с матерью, был не настолько глуп, чтобы не признать разумность действий своих попутчиков. Ослепительно улыбнувшись, он уселся на край повозки: — С радостью, почтенный Амар! Вскоре, как и вчера, и позавчера, и сто лет назад, вокруг колодца, который купцы называли Бахшор, что означает «последний», раскинулся целый лагерь. Тюки с дорогими товарами слуги перетащили поближе к центру, а пустые повозки образовали широкий круг, внутри которого расположились усталые лошади, невозмутимые верблюды и повеселевшие от вечерней прохлады люди. В обложенных закопченными камнями кострищах уже заплясали первые язычки пламени, робко облизывая короткие поленца и сухой верблюжий помет. Слуги суетливо пристраивали над огнем дорожные казаны, наполняли водой желоб для скота, доставали из мешков и раскладывали на кошме перед важными купцами лепешки, вяленые фиги, соленый овечий сыр. — Гайяр, куда ты пропал, постреленок, мы тебя ждем! — окликнул прильнувшего к черпаку мальчишку рослый погонщик. |
