Михаил Ахманов. Конан и грот ДайомыКонан - 13
ГЛАВА 1 ЗАМОК И ОСТРОВ, КОРАБЛЬ И БУРЯ Пятеро обитали в мире: Великий Дух, Великий Маг, Великая Волшебница, Великий Воин и Великий Молчальник. Но воистину человеком был лишь один из них. Он размышлял о своем могуществе. Могущество было дано Ему от рождения – как и всем Древним Богам и Древним Духам. Никто из них не помнил, когда и как явился в Мир – не в жалкий мир людей, обитавших на крохотном шарике меж твердью земной, океанскими водами и хрустальным куполом небес, но в огромный, безбрежный и сумрачный Мир Предвечного, простиравшийся среди звезд, светил и Градов Небесных, сотканных из золотистого тумана и алой дымки. Он тоже не помнил былого, ибо век Его, как у всех Древних Существ, почти равнялся бесконечности; и память, даже столь могучая, как дарованная Ему, не могла сохранить все – абсолютно все, что случилось с Ним на протяжении долгих бесчисленных эонов времени. Иногда картины Предвечного Мира посещали Его; Он зрил круговращенье звездных островов, яркие вспышки световых лучей, тонувших в вечной ледяной тьме, сияющие огни туманных Градов, бархатный полог мрака, расшитый яркими узорами созвездий. Он смутно ощущал, как мчится в необозримом пространстве, сотрясая эфир, колебля звезды, сметая с пути огромные глыбы камня и льда – каждая из них превосходила размерами ничтожный булыжник, презренную песчинку, на которой ютился прах земной, людское племя. Что мог Он сотворить с их непрочной обителью? Качнуть слегка, вызвав страшную катастрофу, уничтожить одним движением мысли? Вполне возможно… Но люди забавляли Его, и Он не собирался их уничтожать. По крайней мере, пока. Он даже испытывал к ним нечто вроде благодарности – не ко всем, разумеется, но к тем, которые становились Его Избранниками. С той поры, как собратья заключили Его в ловушку из плоти и костей, Он кочевал из тела в тело, выбирая всякий раз новую личину, новый характер и темперамент, новую судьбу. Это развлекало, это помогало скоротать безмерно долгое заключение, предписанное Ему теми, кто был сильнее и, следовательно, мог диктовать свою волю. Он уже не помнил их имен и не питал к ним злобы; в конце концов, отправив его в мир людей, они не лишили Его ни могущества, ни надежды на возвращение в звездные пространства. Или Он в чем-то ошибался, и путь назад был для Него лишь несбыточной мечтой? Но так ли уж жизнь человеческая отличалась от божественного существования? Пожалуй, различия были невелики, если не считать краткости отпущенного людям срока… Однако Он оставался неподвластным этому проклятью; Он мог вечно изменяться, переселяясь из тела в тело, мог продлить жизнь смертного существа, которое давало Ему приют. Как, например, последнего, чья кожа сохраняла свежесть уже две сотни лет, мышцы были по-прежнему сильны, члены – гибки и послушны. Два столетия, ничтожный срок! Для Него, не для Избранника… – Подумав об этом, Он ощутил мгновенный всплеск раздражения. Бесспорно, последний из избранных был неплох, совсем неплох, но вот уже несколько месяцев его снедали беспокойство и суетная страсть; и хотя причины возникшей тревоги представлялись самыми ничтожными, игнорировать их Он не мог. Не мог, пока плоть и разум этого человека оставались Его обителью. Так пусть этот страждущий получит то, чего добивается – свою женщину! Пусть возьмет ее силой либо угрозами, если не способен уговорить, улестить, соблазнить богатством или властью, призраком любви, обещаниями и посулами… Пусть пленит ее магической сетью, пусть пригрозит ей гибелью, пусть сокрушит ее сопротивление чародейством! Пусть овладеет ею и успокоится… Конечно, смертный Избранник – лишь сосуд, вмещающий призрака надзвездных стихий, Духа Изменчивости, но этот сосуд должен быть прочен. |
