В раздумьях я больше склонялся, что это могла сделать жена хозяина. Общаясь с некоторыми соседями, узнал, что Александр Тимофеевич был хоть и пожилым, но чувствовал себя еще этаким резвым козликом и не раз изменял жене, из-за чего в доме происходили ссоры и скандалы. Но шло время, и она его каждый раз прощала. А куда денешься в такие-то годы, надеялась, что муж со временем перебесится. Поделиться кроме сестры Клавдии было не с кем, вот и изливала ей свое горе. Да сестра сама все видела и понимала.

   Клавдия переехала в дом Козловских несколько лет назад. Собственная семейная жизнь у нее не сложилась, детей не было, вот и откликнулась на просьбу сестры пожить вместе. Так и жили, радуясь домашнему хозяйству -- кроликам, козочкам, курочкам. Я к Клавдии долго присматривался и все больше убеждался, что не такая уж она и «бабушка», а, что называется, женщина еще в соку. Но такая божественно-робкая, скромная, тихая! Нет, эта на убийство вряд ли могла пойти. А вот старшая сестра, Евдокия, -- наоборот: нервная, невыдержанная, эта вполне могла сорваться и в порыве гнева пырнуть мужа ножом.

   Как-то сестры затеяли разговор при мне, что надо бы по церковному обряду освятить дом и двор. Да вот пока не клеится...

   -- А почему не клеится? -- встрял я в разговор.

   -- Знакомый батюшка слишком занятый, -- отвечают.

   -- Понимаю, понимаю, -- кивнул я. -- Власть такие дела не особенно приветствует, потому и не каждый священник пойдет на это...

   Сестры-то, как я смекнул, хотели провести обряд по-тихому, чтобы не привлечь внимания соседей. Но разве от людей что скроешь...

   И этот разговор навел меня на интересную мысль. А что если к освящению домовладения привлечь своего человека, которому они могли бы признаться в содеянном? Стал шевелить мозгами. Такой человек у меня на примете был: он приторговывал на рынке джинсами, рубашками и разным другим барахлом. Миша-артист, как звали его все, кто с ним общался, умел поговорить на любую тему. Уж он точно подойдет на роль священника, решил я. Фигура и внешность что надо, волосы длинные до плеч. Если одеть в рясу, да повесить на шею крест (а это достать будет не сложно у священнослужителей, проживающих в конце улицы Острогожской), то у старушек никаких сомнений не возникнет. Но, конечно, надо с Мишей поработать и разъяснить, что от него потребуется. Священника он должен сыграть, как говорится, без сучка и задоринки. Моя задача заключалась в том, чтобы обеспечить своего человека церковными атрибутами да заставить хоть разок сходить в церковь и посмотреть, как ведут богослужение. Я был почти уверен, что Миша сможет добиться признания старушек. И он на мое предложение согласился.

   Все до конца продумав и взвесив, я приступил к подготовке этой непростой операции. И когда все было готово, сообщил бабушкам, что сумел договориться с одним толковым молодым попом, который согласился приехать вечером и совершить обряд освящения их домовладения. Уж так обрадовались мои подопечные, что словами не передать.

   В назначенное время я привез «Отца Михаила», будем так его теперь называть, к дому Козловского. Между ним и старушками сразу завязалась оживленная беседа, а потом начался и сам обряд освящения. А я сидел в машине и дожидался, чтобы отвести «Отца Михаила» домой и узнать, чем же все закончится.

   Но закончилось неудачно. Когда возвращались обратно, «Отец Михаил» рассказал, что все делал как задумали: он и со старушками толково поговорил, и убедительно попросил, чтобы они раскаялись и открыли свои души. Но те только переглядывались да молились, а о своих душевных тайнах -- ни слова. После освящения в каждой комнате «Отец Михаил» приклеивал к стенам небольшие бумажные квадратики со словами «Освящено», а внизу две буквы «Х.