Оттолкнув миску, я бросил на Элойн спокойный и уверенный взгляд:

– Надо верить в то, во что хочется верить. В том все и дело. Поэтому я позволяю сказанию жить своей жизнью, слегка подправляя его, когда и где мне требуется. Бывает, легенду расскажет не тот человек и не так, как нужно, и она обретает новые повороты. История живет и меняется, и каждый раз в ней возникает новая правда. Некоторые подробности неверны – что ж, просто страдает точность изложения, и только.

– Тебе не кажется, что не следует столь бесцеремонно обращаться с историей, которая дорога твоему народу? – возмущенно выгнула бровь Элойн.

– Моему народу? – повторил я, уставившись на нее немигающим взглядом.

– Посмотрись в зеркало. Впрочем, дело не только во внешности. – Элойн нахмурилась, пристально изучая мое лицо. – Достаточно услышать, как ты рассказываешь предание. Когда ты говоришь – содрогается воздух, искривляется пространство. В твоем голосе слышится настоящая магия – а это дар Рума, второго народа, что пришел в наш мир. Рума – люди, родившиеся из огня и далекого эха первых людей. Вы сидели в поисках тепла вокруг первобытных костров и, прислушиваясь к голосам далеких предков, сплетали звуки древнего мира в истории. Вы были первыми сказителями.

Я попытался сглотнуть и не смог – так пересохло во рту.

– Где ты этого наслушалась? Откуда знаешь о Рума?

Элойн погрозила мне пальцем:

– Не твоя очередь спрашивать. Боги все слышат: ты уже задал мне достаточно вопросов. Теперь я спрашиваю – ты отвечаешь. Ты обещал, в конце то концов!

Я хотел ей напомнить, что соглашался на некоторые условия, а вот обещать ничего не обещал. Впрочем, моя тактика – не вываливать все разом – сослужила хорошую службу: чем дольше мы с Элойн говорили, тем больше я о ней узнавал.

Допустим, я уже догадался, что моя спутница умела управлять редкой породой лошадей с далекого востока. Ее одежда и манеры рассказали мне о некоторых талантах, подобных которым я в жизни не видывал, а это говорило о многом. Элойн хотя бы частично знала правду обо мне и кое что понимала о моем народе.

Странно и крайне неожиданно… Теперь я мог держать пари, что певица – не просто заурядная, хоть и прекрасная странница, выступающая в тавернах за кров и еду. Здесь было нечто другое.

Я страстно желал узнать, что именно. Хотел ее постигнуть – от завитков черных волос на макушке до кончиков ногтей на ногах – и сам не мог объяснить себе причину подобного интереса. Наверное, подсознательная тяга. Похоже, мы с Элойн были связаны, как связаны луна и солнце, которые, нескончаемо сменяя друг друга на небосклоне, в то же время не делят его между собой.

Впрочем, бывают мгновения, когда они сближаются настолько, что друг друга перекрывают. Вряд ли эти краткие встречи доставляют им удовольствие.

Меня вдруг осенило, как каждый из нас может спокойно получить желаемое, и я задвинул философские соображения подальше.

– Хорошо. Я расскажу тебе все, хотя пока не знаю, с чего начать.

– Разве может сказитель сомневаться, с чего начать сказание? – усмехнулась она, и в ее голосе прозвучал упрек.

– Я провел долгие годы, кропотливо создавая разные варианты своей истории, и добился, что любые два собеседника обязательно усомнятся в версии друг друга. Столько лет, столько маленьких обманов… Ладно. Пожалуй, я все же знаю, как размотать клубок, но… – Я сделал паузу, бросив на собеседницу многозначительный взгляд.