— У меня нет праведных причин. Я был нищим крестьянином в тысяча восемьсот шестидесятых годах, случайно наткнувшимся на оккультизм после того, как заболевший лихорадкой священник некоторое время оставался у меня дома. Пока он бредил, он говорил о демонах. Это не напугало меня; это меня очаровало. Я всегда мечтал быть кем-то большим, и священник невольно дал мне инструменты, чтобы этого достичь. Когда ему стало лучше, я обманул его, заставив поверить, что хочу помогать ему в его работе, но на самом деле стремился научиться вызывать и заманивать демонов в ловушку.

Натаниэль помолчал и вздохнул.

— Мне было девятнадцать. Молодой, глупый и высокомерный. После того, как я вызвал Раума и выторговал долгую жизнь и силу, я отправил его туда, откуда он пришёл. Я думал, что никто не пострадает. Но потом понял, что не могу контролировать силу своих меток. Я хотел быть сильным, но не хотел превращаться в монстров из своих ночных кошмаров. Я нашёл священника, которого обманул, и попросил его о помощи. Вместе мы научились сдерживать пусковые механизмы трансформации и узнали, как контролировать то, во что я превращаюсь, если сдерживания не достаточно. Когда он умер, он оставил инструкции о том, как помочь мне, другим священникам. Один из них рассказал мне о вампирах и о том, что вампиры-демонологисты могут заглушить метки на случай, если Раум вернётся. Мне сделали татуировки, и я подумал…что, может, смогу иметь теперь полу-нормальную жизнь. Но вампир, который отвёл меня к демонологистам, знал, что кровь моя была другой. И после того как мне нанесли татуировки, он продал меня Вэбу.

— Ты продал свою душу демону, — без жалости произнёс Оливер. — Ты заслужил то, что с тобой произошло.

— Я знаю, я это заслужил! — закричал Натаниэль. — Ты не представляешь, сколько раз я хотел, чтобы можно было повернуть время вспять, тогда я бы не совершил эту сделку, но я её совершил. На протяжении всех прошедших семидесяти лет с Вэбом, после каждого ужасного унижения, через которое они меня проводили, единственное, что удерживало меня в здравом рассудке, это то, что всегда может быть хуже. — Его голос сорвался от боли. — Теперь так и будет, и я знаю, что всё заслужил, но от этого мне страшно ничуть не меньше.

Дениз подумала о своих убитых кузенах и тётях, о родителях и угрозах Раума уничтожить всю её семью, если она не вернёт человека, сидевшего через сиденье от неё. Потом она вспомнила мужественную улыбку Рэнди, когда он выходил за дверь подвала, и вину и трусость, которые наполняли её до сих пор.

— Если бы ты мог получить всё, что хочешь, что бы это было? — тихо спросила она Натаниэля.

— Это легко, — хрипло ответил он. — Я хочу жить, не боясь, не стыдясь и не чувствуя себя использованным. Я хочу второй шанс.

Дениз прикрыла глаза. Когда она открыла их, она уже знала, что ей нужно делать.

— Оливер, притормози на секунду, — сказала она.

Он кинул на неё вдумчивый взгляд.

— Я не отпущу его, и неважно, что ты скажешь.

— Я знаю, — ответила Дениз. — Я просто хочу, чтобы ты остановился на секунду. Обещаю, что не стану просить, чтобы ты отпустил его.

Оливер посмотрел на неё полным подозрения взглядом, но повернул в сторону. Натаниэль устало хмыкнул.

— Не волнуйтесь. Я не смогу убежать, даже если бы захотел — и, поверьте мне, я хочу. Но Спейд, должно быть, сделал со мной что-то, когда вводил в транс. Я даже не могу заставить себя схватить дверную ручку.

— Хорошо, — резко сказал Оливер, оглянувшись, прежде чем припарковать машину. Он встретил взгляд Дениз через зеркало заднего вида.