Наступило короткое молчание, и затем Валери продолжала задумчиво:

— Знаете, Хюги, Робин Вейн благородная личность. Не всякий бы обвинил себя, чтобы спасти Лайлу от сплетен и скандала, который мог возникнуть в обществе из-за глупости людей. В его поступке есть что-то рыцарское. Жаль, что я не была с ним поближе знакома. Мне говорили, что он очень красив. Я видела однажды капитана Вейна и нашла его интересным.

Гревиль перебил ее:

— Моя дорогая девочка, не идеализируйте этого глупого Робина Вейна. Я не часто стараюсь оказать влияние на ваше отношение к людям. Но в данном случае, считаю необходимым вас предупредить. Основываясь на личном опыте, могу уверить вас, что Вейн совсем не мечтательный рыцарь без страха и упрека, за которого вы его принимаете. Мне известно, что он сделал однажды подлый позорный поступок, доведший до преступления и позора человека, которого все уважали и ценили.

Он колебался в течение минуты и затем добавил изменившимся голосом:

— Если бы я встретил Вейна где-нибудь у обрыва, то ощутил бы желание столкнуть его вниз.

— Хюги! — воскликнула Валери. Он чувствовал, что она глядит на него, но не попытался изменить выражение ненависти и горечи на своем лице.

Много времени спустя Валери вспомнила о дикой злобе, сверкнувшей в его глазах, когда он проговорил «столкнуть вниз».

В течение некоторого времени они ехали молча. Потом Гревиль попросил Валери свернуть на боковую извилистую дорогу, ведущую к небольшой лужайке, окруженной сосновыми деревьями.

— Вал, если что-нибудь случится со мной — у меня нет сейчас основания бояться скоропостижной смерти, сумасшествия или какого-нибудь другого несчастия в этом роде, — но если я внезапно умру, то не оставайтесь жить с Лайлой. Я хочу, чтобы вы поехали в Париж к тете Гонории. Знаю, вам не улыбается мысль жить со старухой, но она очень умна, и у нее благородное сердце. Дайте слово, что исполните мою просьбу.

В глазах Валери был виден испуг. Схватив его руку, она обвила ее вокруг своей талии и прижалась к нему; спрятав лицо в складках его пиджака, спросила:

— Хюги, в чем дело? Вы когда-то посвящали меня в свои неприятности. Я никому не сказала ни одного слова о Лионском договоре, над которым вы работали ночи напролет, когда я случайно прочитала одну из бумаг, и вы объяснили мне необходимость держать все прочитанное в тайне. Я умею хранить секреты, мой дорогой. Расскажите, в чем дело, я чувствую всем своим сердцем, что у вас большое горе. Конечно, я даю вам слово жить с тетей Гонорией, хотя гораздо охотнее поселилась бы с Лайлой. Таково ваше желание, и я его исполню. Скажите, почему вы так несчастливы? В прошлом году, до моей поездки за границу, у вас часто бывал огорченный вид, но никогда вы не казались таким убитым, как сейчас. Если вы откроете мне свою душу, вам станет легче. Ведь я так сильно люблю вас и готова на любую жертву, чтобы помочь.

Прижимая ее к себе и прислушиваясь к нежному, дрожащему от волнения голосу, Гревиль смотрел вдаль. Подул легкий ветерок, и один из локонов Валери коснулся его подбородка. Это мимолетное прикосновение заставило его вздрогнуть.

Он чувствовал полную безнадежность своего положения. И не потому, что Робин убежал, так как, с одной стороны, был даже рад его освобождению, а потому, что не видел перед собой ничего, кроме бесконечного пути, по которому должен был идти с измученным сердцем. Этот колеблемый ветром локон, коснувшись лица, напомнил о времени, когда он впервые встретил Лайлу и без памяти полюбил ее. Он увидел ее в первый раз, отправившись специально для этой цели в какой-то дом, так как до него дошли слухи, что его племянник Кэррингтон показывается повсюду с мисс Легранд. Гревиль спросил: «Она актриса?» — и ему сказали, что это дочь женщины, имеющей прозвище Пышка.

Один приятель повел его в небольшую надушенную квартирку, в которой, как он узнал, помещался частный игорный клуб.