III

Был уже почти час ночи, когда двухместный автомобиль подъехал к воротам большого дома.

— О… вы испугали меня, — воскликнула Лайла, увидев Кри.

— Извините, — ответил он и предупредительно распахнул дверцу машины.

— Я подожду, пока вы войдете, — коротко сказал Робин, стоя возле Лайлы на тротуаре.

Лайла пробормотала несколько слов прощанья — она испытывала чувство страха, и оба мужчины знали об этом. Сумерки летнего вечера скрыли хитрую улыбку Кри; он отворил перед Лайлой дверь и, пропустив ее вперед, тихо прошептал Робину:

— Ее сиятельство просят вас войти, сэр.

Он указал путь Робину, увидел изумленное лицо Лайлы, когда тот вошел в ее гостиную, и поспешно сбежал вниз по лестнице.

…Когда прозвучал ужасающий крик, открылись все двери этого огромного дома, только дверь, ведущая в комнаты Лайлы, оставалась затворенной.

Одна служанка заплакала, другая забилась в истерике. Появился лорд Гревиль и начал спокойно и быстро расспрашивать присутствующих. Он первым наткнулся на Кри, лежащего, скорчившись, с ножом, торчащим в спине между лопатками, со стеклянными, выпученными глазами.

Сказав тоном приказания:

— Никто не должен выйти из дома! — он обратился к дворецкому и велел ему протелефонировать в Скотленд-Ярд. — Мы будем ожидать здесь все вместе прибытия полиции, — добавил он спокойно.

Все гости, приглашенные на обед, вышли в вестибюль: Честер Кинн, Сэвернек, двое мужчин из французского посольства, Уорингтон, с ястребиным носом и выступающим подбородком, рассматривающий с интересом лица собравшихся. Ему было около восьмидесяти лет, и уже ничто не удивляло его, но он находил, что каждый необычайный случай мог немного скрасить его старость. Честер Кинн. со своей стороны, наблюдал за ним. Человек с любознательным умом и тонкой интуицией, он подозревал что-то, чего не мог разгадать.

Он обратился к Пенну, стоящему к нему ближе остальных:

— Будьте уверены, что все ваши грехи всегда обнаружатся; я поклялся Эви, что буду сегодня работать дольше обычного над ирландским биллем. Она хотела поехать со мной в театр, а теперь узнает, что я обедал здесь, слушал Тимба, а в промежутке играл в карты. Даже это невинное препровождение времени покажется ей подозрительным.

Пенн кивнул и сказал тихо с легким северным акцентом:

— Хотел бы я знать, кто виноват?

— Кто бы ни совершил это убийство, — заметил Честер Кинн с веселым цинизмом, — я желал бы, чтобы он или она, или они избрали для такого дела другой дом или другое время.

Он взглянул на лорда Гревиля и добавил полушепотом:

— Очень жаль бедного Гревиля.

Все замолчали, так как дворецкий впустил в это время слуг. Седл был высокий худой человек с седыми волосами и честным взглядом.

— Все тут? — спросил его лорд Гревиль, и тот ответил тотчас же ясным, приятным голосом:

— Все, ваше сиятельство.

Гревиль кивнул и добавил:

— Я сам отворю дверь полиции.

Кри, лицо которого было закрыто носовым платком, положили на широкий диван, стоящий в правом углу вестибюля. Одна из младших служанок снова начала плакать. Седл подошел к ней, стараясь успокоить разгорающееся вновь волнение. Спустя две минуты он замолчал, и снова воцарилась тишина. Все вздрогнули, когда в массивную входную дверь постучались полицейские, а служанка опять пронзительно вскрикнула.

Лорд Гревиль поднялся по лестнице в сопровождении четырех людей: двух в штатском и двух в форме. Спокойным голосом он изложил все происшедшее.

Он с друзьями играл в бридж. Затем вышел в соседнюю комнату за сигарами. Идя обратно, услыхал громкий крик в вестибюле.