— Да, — сказал Робин, сознавая, что не может больше отвечать на вопросы, так как жар усиливается и чувствуется огромная слабость и усталость. Как странно, что здесь, в Салтандаре, за тысячу миль от Англии, встретилась девушка, знающая Мартина.

С утомленным видом откинул он голову на подушку.

— Вы устали, — тотчас же сказала Валери с раскаяньем. — А я болтаю с вами в то время, когда вам следует спать. Лежите спокойно, я буду массировать вашу голову, как делала это моему брату во время припадков невралгии.

Она подошла к узкой кровати, и ее нежные, прохладные пальцы с необычайной легкостью коснулись горячей головы Робина. Он закрыл глаза и начал думать о цветах, которые ему напоминала эта девушка, о лесных лилиях, растущих в прохладных уголках леса и защищенных от солнца широкими листьями. Красивые женщины охотно прикалывали их к своим мехам. Лайла часто носила их…

Робин снова очнулся, чувствуя мучительную боль в голове, разволновавшись от нахлынувших воспоминаний.

И тут же услышал голос Валери, баюкающий его, как малого ребенка; ее пальцы нежно закрыли веки Робина.

Он думал о Меджи Энн, об огне, горевшем в камине их детской, о поджаренном хлебе, горячих каштанах и, наконец, о том тенистом месте в весеннем лесу, где растут лилии. Он спал.

XXIII

— Это, — сказала Валери вслух, сидя на следующее утро у маленького зеленого столика в кафе и пробуя прекрасное какао, поданное ей, — это настоящее приключение.

— Может быть, — отвечала ее тетка холодно. — Но это обстоятельство только увеличивает мое недовольство, вызванное нашей задержкой здесь. Вот и жемчуг пропал — хотя вы вполне заслужили такое наказание! Как будто добивались того, чтобы его украли, так как пошли одна в полночь в ужасное кафе и танцевали там с отвратительными туземцами. Помимо этого, мне кажется, что хозяин отеля задерживает нас нарочно и что вся эта бандитская шайка готовит против нас заговор.

Валери зажгла папироску и ласково улыбнулась в ответ. Миссис Хиль, державшая в руках лорнет, со стуком положила его на край стола.

— Вы не слыхали ни одного слова из того, что я сказала, — заявила она. Валери взглянула на нее, и в ее серо-голубых глазах появилось виноватое выражение.

— Мне кажется, — продолжала миссис Хиль с понятным раздражением, — этот город околдовал вас. Вы не принимаете никаких мер, чтобы ваш жемчуг был найден, и соглашаетесь с этим Гонессом, Гомессом, — или как его там зовут, — что нам следует без конца ожидать прибытия более удобного автомобиля. Он ведет разговоры в таком тоне, как будто делает нам одолжение, а в то же время берет чрезмерно высокую плату за свое отвратительное помещение. Вы же любуетесь этим садом и восхищаетесь едой, которую нам подают и которая большей частью неудобоварима.

— А, между тем, она вам нравится, моя дорогая, перебила ее Валери. — Крем с вином и орехами не был плох, хотя у меня от него закружилась голова; я съела только две порции, тогда как вы взяли три.

— Все время, — продолжала миссис Хиль, совершенно игнорируя замечание Валери, — все это время я думаю о том, что именно в таком месте могут ночью зарезать в кроватях. И никто не вступится за нас, за исключением этого симпатичного молодого человека Лео. Между прочим, кто он такой? Похож на англичанина, и я удивляюсь, отчего у него иностранное имя. Вероятно, искупает здесь свою вину, как в рассказах Брет Гарта.

— Что? — спросила Валери. — Искупление вины, Брет Гарт, что вы хотите этим сказать?

— Полагаю, что этот молодой человек принужден был уехать из Англии и живет здесь на деньги, получаемые от матери.