—        И смерть Дэвида Ричмонда?

Да, наверное, я его совсем не знала, правда... А о коллекции все в посольстве только и говорили одно время. Причем теперь уже непонятно, пропала она до смерти Кларка или после. Вы в курсе, наверное, что Кларк собирался эту коллекцию русских художников-авангардистов передать Музею частных коллекций в Москве. Но не успел. Акт дарения практически был оформлен, но не осталось в конце концов предмета дарения. Когда после смерти Кларка представители посольства пришли в квартиру Кларка, коллекции там не было. Как корова языком съела.

—        Слизала, — поправил я.

Баби благодарно кивнула. Повернув от пруда направо и пройдя сквозь лес по диагонали, мы вышли на другую его сторону. Дома подступали к самой опушке.

—        Но что поделаешь со всем этим, — Баби развела руками, — право частной собственности священно. Он мог ведь и продать ее или подарить кому-нибудь? Хотя такая коллекция ведь не иголка? Там были слишком ценные и редкие вещи...

—        А не было ли там работ Василия Кандинского?

—        Было, две. Одна — ранний натюрморт, вполне еще реалистический, но уже с некоторыми размывами, а вторая — поздний Кандинский, «Вариант Композиции номер семь». Изумительная работа на голубом небесном фоне. Яркие краски, безумные существа, не то микробы, не то каракатицы. Красивая вещь...

—        Спасибо, Баби, вы даже представить не можете, как помогли мне.

Мы уже подходили к Институту русского языка.

Договорившись встретиться завтра в шесть часов у входа в общежитие, мы расстались добрыми друзьями.

В 23.30 минут вечера по московскому времени в набор ушла статья под заголовком «День киллера», чтобы к утру москвичи по дороге на службу могли прочитать самые горячие новости в своей любимой газете «Московский комсомолец».

Текст статьи был следующим:

«Казалось бы, наши сограждане уже почти привыкли к ежедневным сообщениям об убийствах, взрывах, кровавых мафиозных разборках. Но день 2 августа даже видавших виды сотрудников милиции и репортеров криминальной хроники привел практически в состояние шока.

Такого количества убийств, пришедшихся на один день, Москва еще не знала.

Около 10.45 очередное заказное убийство произошло у ресторана «Былое» на Петровке (кстати, этот роскошный ресторан расположен в помещении бывшего общественного туалета). Во дворе ресторана случайным прохожим был обнаружен труп мужчины.

В полдень в одну из московских горбольниц с огнестрельным ранением головы был доставлен приезжий из Владикавказа, г-н Ахболатов. Он успел сообщить оперативникам, что ранение ему нанесли неизвестные у дома номер семь по проезду Шокальского. При осмотре места происшествия сотрудники милиции обнаружили пистолет «Браунинг» с глушителем и три гильзы. Но на этом злоключения г-на Ахболатова не кончились.

Едва ли не сразу после ухода из больницы оперативников в приемное отделение ворвались трое неизвестных, судя по всему земляков раненого. Не иначе как за г-ном Ахболатовым гнались от самого Владикавказа. Гости расстреляли его прямо в палате. Найти убийц пока не удалось.

Около 18 часов на улице Озерной наемные убийцы провели еще одну тщательно спланированную кровавую акцию. Неизвестные расстреляли некоего Владимира Пирогова в подъезде его дома. Г-н Пирогов купил себе квартиру на улице Озерной всего месяц назад.

По предварительным данным, он возглавлял фирму, специализирующуюся на торговых операциях с нефтепродуктами. Преступники были, по-видимому, осведомлены о распорядке дня бизнесмена и ждали его около лифта на первом этаже.