Около нашего «Москвича» мы перекурили, чтобы хоть немного прийти в себя.

—        Да, Сань, работка у тебя — не соскучишься, — с искренней завистью в голосе сказал Серега.

—        Переходи к нам, — предложил я ему. — Специальность у тебя подходящая...

—        Ну уж нет, меня к вам и связкой калачей не заманишь, — засмеялся Серега, — мы, армяне, народ, конечно, горячий. Но не настолько же!

—        То-то, — сказал я назидательно.

Мы успели отъехать всего-то ничего, как перед самым нашим носом на дороге возник с поднятой рукой дедуля, словно сошедший со страниц бессмертного произведения Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» и одновременно из всех других произведений этого народного поэта.

Старичок был не из тех, кому «хорошо», но и не из тех, кому совсем «плохо». Типичный бородатый сухой и маленький старичок с ноготок. С немыслимой английской текстовкой на выцветшей синей футболке.

Серега, душа по натуре добрая, обернулся ко мне:

—        Возьмем дедульку?

Я кивнул. Серега притормозил, и старичок с ноготок очень довольно уселся на переднее сиденье.

—        Вот в Москву еду, — повернулся дед ко мне, — косу в хозяйственном купить хочу. Есть косы-то, не знаете?

—        Косы? — ошеломленно переспросил я.

—        А то! — хитро сказал старик.

—        Не знаю, — честно ответил я.

А Серега, бибикнув кому-то на дороге, сказал:

—        Я тебя, дедушка, на Валовую отвезу. Уж если где косы и есть, то скорее всего там. Думаю, до закрытия как раз успеем.

Ох спасибо, милок, а то коза есть, а коса отказала. Сломалась вчера. А какая коза без косы, брикетами ее, что ль, кормить? Или булками? А вы дачники, что ли?

—        Да, дедушка, вот дачу тут вчера сняли. У вас в Жуковке, — сказал я.

—        Что-то вы на начальство не похожи, — с сомнением пригляделся к нам дед.

—        Ну, во-первых, начальство теперь разное бывает, не обязательно с пузом и портфелем. А во- вторых, что ж, здесь, кроме начальства, никто и не живет?

—        Почему не живет? Мы живем. Да обслуга. А дачники все больше министерские. Дачи-то Совет Министров еще при Сталине строил. Да НКВД при Лаврентии Берии.

—        НКВД? — переспросил я.

—        А то! Вот дачи, что от проходной слева, то министерские. А те, что особняком справа, шесть штук, как одна копеечка, то бериевские и есть. Темные места. Ох, темные.

—        Почему темные? — Серега на секунду оторвался от дороги и взглянул на нашего спутника.

—        Ну как — почему? Ведомство такое, им по штату положено страху на всех нагонять. Раньше-то они за особым забором были. Это сейчас все этими самыми демократами стали. А раньше тут строго было. А на дачах тех, бериевских, плохие дела творились. Сам-то Берия здесь не жил, конечно, это их так назвали, по ведомству значит. Сам-то Лаврентий за Москвой-рекой жил. Там, поблизости, где сейчас премьер-министр живет. А вообще у нас тут много кто жил. И Хрущев, и Горбачев, и хрен еще знает кто.