— Может быть, он хотел продолжить писать стихи.

— Стихов найдено не было, и медсестра, женщина по фамилии Муррей, утверждает, что он совсем бросил писать.

— Хмм. Ну, теперь-то уж точно.

Хилтон допил остатки коньяка.

— Да, дело и правда плохо, но послушайте, капитан, мне пора, идет бой и все такое. Не сомневайтесь, мы скоро снова окажемся в самой гуще. Я могу что-нибудь еще для вас сделать?

— Нет, не сейчас, полковник. Спасибо за то, что уделили мне время, и также за угощение.

— Ну, это вам спасибо за то, что привели отряд домой. Знаете, я говорил серьезно. Я упомяну вас в рапорте. Вы получите медаль, сэр.

44

Под лупой

Дорога в замок Бориваж заняла у Кингсли всю оставшуюся часть утра, и было уже далеко за полдень, когда он снова оказался перед прекрасным старым зданием. Он с удивлением понял, как же ему хочется опять увидеть Китти Муррей, и был разочарован, узнав, что в замке ее нет. Она уехала вместе с группой контуженых солдат на железнодорожную станцию, на ту самую, куда прибыл Кингсли по приезде на фронт.

— Она поедет с ними до Англии? — спросил Кингсли у санитара, которого встретил в главном зале.

— Надеюсь, нет, сэр. Без нее здесь будет куда скучнее.

Кингсли был полностью с ним согласен, и это его сильно встревожило. Ему не нужно было никаких душевных переживаний — они только мешают работе. Поэтому он решил больше не думать о миниатюрной суфражистке.

Кингсли вернулся в замок, чтобы встретиться с военными полицейскими, которым приказал эксгумировать тело капитана Аберкромби. Этот приказ вызвал естественное недовольство.

— Нам только трупы выкапывать не хватало, — ныл офицер медслужбы, шагая вслед за Кингсли к лестнице, ведущей вниз, в подвал, где должно было состояться вскрытие.

— Простите, сэр, но мне нужно это тело, — ответил Кингсли.

— Мои пациенты только что вернулись оттуда, где трупы постоянно появляются из-под земли, и здесь их следует ограждать от этого. Если хоть один из них увидит…

Они дошли до подвала, где их ждал сержант из Армантьера. Труп Аберкромби достали из одеяла и положили на импровизированный операционный стол, собранный из досок и ящиков.

— Все готово, сэр! — сказал сержант и так сильно щелкнул каблуками по каменному полу, что от гвоздей на подметках его сапог посыпались искры. — Одно тело. Мертвое. Раньше принадлежало капитану виконту Аберкромби, сэр!

Кингсли этот рапорт показался странным, но он промолчал.

— Я провел кабельный удлинитель к переносному генератору, который поставил снаружи, сэр, потому вряд ли вы можете провести такую сложную операцию при свете свечей, сэр!

Сержант действительно повесил над столом электрическую лампочку, в свете которой кожа трупа отливала желтоватой белизной. Зрелище было просто кошмарным.

— Спасибо, сержант. Очень разумно с вашей стороны.

— Сэр! — Еще одна порция искр.

— Хорошо, — сказал Кингсли, — много времени у нас это не займет.

Он подошел к лежащему на досках телу, на котором из одежды была только набедренная повязка.

— Вы его так похоронили? — спросил Кингсли старшего офицера медслужбы.

— Да. Его друг, лейтенант Стэмфорд, сообщил нам, что капитан выразил желание не быть похороненным в форме.

— Правда? Я этого не знал.

— Мы не видели причин отказать ему в этой просьбе.

Глядя на тело, Кингсли вспомнил строки, которые прочитал в газете в фолкстонской библиотеке. Теперь он повторил их:

— «„Да здравствует Англия!“ — впишут накрест, Чтоб жертву мою было видно окрест».