– Юки, ну ты то настоящий профессионал, тебя в этом обвинять не станут.

– Ошибаешься. Я просто притворяюсь, будто ничего не замечаю.

Мягкая, мелко нашинкованная капуста выглядела очень аппетитно, но я уже наелась, поэтому оставила ее на тарелке. Риса же съела свой обед подчистую и осушила чашку горячего чая. На мой взгляд, ее внешний вид был чересчур вызывающим для работы в клинике. Взять хотя бы этот красный свитер с глубоким V образным вырезом или накладные ресницы. Но, как ни странно, мы с этой темпераментной женщиной прекрасно ладили.

На кассе я долго не могла найти в сумке кошелек. Видимо, где то забыла. Было неловко, но пришлось одолжить деньги у Рисы, чтобы оплатить счет. После обеда мы вместе вернулись в клинику. Я села за рабочий стол и принялась за анализ анкет пациентов, когда услышала, как на регистратуре кто то назвал мое имя. Через секунду дверь офиса открылась:

– Простите, я муж госпожи Макабэ.

В дверях стоял Гамон в деловом костюме, с дорожной сумкой в руках. Длинные распущенные волосы и неизменные очки, хоть и смотрелись хорошо с костюмом, все равно выглядели чересчур повседневно.

– Гамон, что случилось?

Он подошел ко мне и протянул кошелек.

– Ты оставила его на столе в гостиной. Я во второй половине дня буду занят на работе, подумал, лучше сейчас его завезу, вдруг понадобится тебе.

– Ой, спасибо большое! Извини, тебе пришлось специально из за этого ехать.

Он улыбнулся и успокоил, что ему было по пути.

– Ну, работай дальше, не буду отвлекать.

С этими словами Гамон вышел, и Риса, которая сидела за соседним столом, восхищенно сказала:

– Какой у тебя прекрасный муж! Что то в нем есть необычное, чем он занимается?

– Он свадебный фотограф. Поэтому и в костюме пришел.

– А, фотограф! Тогда понятно. По нему видно, он человек творческий, не даст держать себя на коротком поводке, – она кивнула с таким видом, будто ей все стало ясно.

– Да да. Кажется, ему с детства говорили, что он похож на огромного Снусмумрика .

– Понимаю. В этом плане фриланс очень удобен: можешь сам решать, когда тебе работать, а когда отдыхать.

– Это точно. В итоге получается так, что наш сын чаще ест то, что приготовил он, а не я.

Пока мы болтали, подошло время дневных приемов. Я встала из за стола. Не даст держать себя на коротком поводке, значит… все таки, когда мы встретились четырнадцать лет назад, Гамон был гораздо более независимым.

Мои размышления прервало новое сообщение на телефоне. Увидев имя отправителя, я оцепенела. Мне казалось, мы оба следуем негласной договоренности не писать друг другу на телефон. Я быстро пробежала глазами по тексту сообщения и сунула мобильный в карман.

В следующий понедельник я пришла в юридическую фирму, где работал Касё. На лифте поднялась на второй этаж, назвала в динамик, расположенный сбоку от двери, свое имя, и та автоматически открылась. В офисе стояло четыре стола, но все они пустовали: видимо, юристы отошли. В глубине помещения была дверь, за которой, похоже, располагалась комната ожидания для посетителей. Их встречала секретарша в серой водолазке. Пока я сидела на диване в ожидании Касё, эта девушка подошла ко мне и предложила чай. Она выглядела привлекательно, хоть была без косметики и у нее сильно секлись волосы. В глаза бросались правильные черты лица и пышная грудь. Пока я пила чай, раздался звуковой сигнал, и дверь открылась.

– Юки, спасибо, что нашла время встретиться.

Касё вошел, вальяжно опустился в кресло напротив и посмотрел прямо на меня. Его глаза по размеру чуть отличались, и их выражение всегда было трудно понять. Мне, как обычно, ничего не удалось прочитать по его взгляду. Заметив мою настороженность, Касё слегка улыбнулся и произнес:

– Не смотри на меня так.