– Да ладно. Я слышал, у нее свадьба на носу. Значит, и с работы со дня на день уйдет… Ну, невестка, давай я провожу тебя вниз.

От его рассказов у меня заныли виски. Я с трудом поднялась, словно пытаясь освободиться от сковавших меня оков. Касё спустился со мной на первый этаж и проводил до дверей. Мне показалось, что при свете дня он тает в воздухе, словно призрак. Единственное, что отпечаталось у меня в памяти, это его насмешливая улыбка, когда мы прощались.

На метро я поехала в следственный изолятор и по пути начала перечитывать материалы по делу Канны Хидзириямы. Ей было двадцать два года. Девятнадцатого июля ее арестовали по подозрению в убийстве своего родного отца, художника Наото Хидзириямы.

Утром в день преступления Канна проходила второй этап собеседования в одну из ведущих токийских телекомпаний, однако ушла с него, сославшись на плохое самочувствие. Через несколько часов девушка появилась в художественном колледже в районе станции Футако Тамагава, где преподавал ее отец. Канна попросила его подойти в женский туалет и там нанесла удар в грудь ножом, купленным незадолго до убийства в торговом центре Токио Хэндз в районе Сибуя.

Затем девушка выбросила испачканные кровью пиджак с рубашкой и, оставшись в белой футболке и темно синей юбке, скрылась с места преступления. Она вернулась домой, но там поругалась с матерью, после чего выбежала на улицу. Соседка видела, как Канна куда то идет вдоль реки Тама.

Лицо и руки девушки были перепачканы в крови. Соседка подумала, что с Канной что то случилось, и бросилась на помощь, но та убежала. Женщина сообщила о произошедшем в полицию.

Чтение материалов дела меня утомило. Я оторвала взгляд от бумаг и увидела отражение своего лица в темном окне поезда. Почесав затылок, я задумалась.

В этом деле все было ясно, кроме одного: что заставило дочь решиться на убийство собственного отца? Откуда взялась в совершенно обычной студентке, пытающейся устроиться на работу, такая жестокость? Может, было что то, что подтолкнуло ее к преступлению на подсознательном уровне?

Приехав в следственный изолятор, я заполнила все необходимые документы для получения разрешения на свидание с заключенной и стала ждать. Наконец в переговорную зашла хрупкая девушка невысокого роста: это и была Канна. Она поздоровалась со мной через стеклянную перегородку кивком головы, а затем села на стул. Ее тонкие плечи выглядели очень изящно.

Я сразу обратила внимание, что Канна кажется гораздо моложе своих лет. Ей было двадцать два, но выглядела она лет на шестнадцать. Я же ожидала увидеть перед собой молодую женщину, а не студентку университета с аккуратным детским личиком. При этом в ней ощущалась какая то зажатость, возможно, потому что девушка сутулилась. Я поприветствовала ее как можно более доброжелательно:

– Здравствуйте, Канна. Меня зовут Юки Макабэ, я клинический психолог, работаю по этой специальности уже девятый год, – представилась я.

– Здравствуйте, – ответила Канна шепотом.

– Как вы себя чувствуете? – спросила я, но она только настороженно промолчала. Тогда я продолжила: – Вы наверняка слышали от господина Цудзи из издательства Симбунка про планы издать книгу о вас. Но мы ничего не станем делать против вашего согласия. Как вы знаете, близится суд. И если у вас есть пожелания по поводу содержания книги, я сделаю все возможное, чтобы они были учтены. Однако я не хочу принуждать вас ни к каким откровениям. Пока что просто имейте это в виду.

Канна потупилась:

– Если… – начала она еле слышно, – если так будет лучше, то я не против, чтобы про меня написали книгу. Но…

– Но что?

– Но я не думаю, что мои чувства и мысли настолько важны, – с беспокойством призналась она.

– Не думаете, что они важны?

Канна уверенно кивнула.