И она рассказала о своих недавно возникших женских проблемах, заключив словами:

— Я-то не могу быть в положении. Мне уж за пятьдесят только что перевалило. Но ощущение точно такое, как пятнадцать лет назад. Куда это годится?

Девочкин пригласил мамашу за ширму и через некоторое время оттуда послышался его бодрый голос:

— Да у вас всё в порядке, мамаша. Вы в таком же положении, как и дочь. И, как я понимаю, из ваших слов, любовь оказалась плодотворной в тот же вечер первого мая?

— Но ведь это совершенно невозможно. Доктор, а вы не ошибаетесь?

— Николай Сергеевич никогда не ошибается, — чётко и громко произнесла Татьяна Ивановна, отрываясь от записей. — Его молодость не мешает ему быть у нас самым авторитетным специалистом.

Несколько минут спустя, все трое опять сидели за одним столом. Анна Константиновна была вся в таком сильном состоянии смущения, которое легко можно принять за шок. Трудно было понять только, что больше её взволновало — беременность ли её несовершеннолетней дочери, во что она никак не хотела поверить, или её собственная, как она сказала, беспечность.

— Я ни за что бы не поверила, что могу снова оказаться в таком положении. Разве так поздно рожают? — спрашивала она, не зная, куда девать мешавшие ей почему-то руки. — Что же нам теперь вместе с дочкой на роды идти? Да что мне муж скажет?

— А вы не волнуйтесь так, — философски ответил Девочкин. — В медицинской практике известен случай, когда женщина в Англии родила своего тринадцатого по счёту ребёнка на семьдесят третьем году жизни. Правда, произошло это в начале восемнадцатого века и данные не подтверждены документально. Более достоверным фактом, насколько я знаю, является рождение девочки Сюзанны в 1956 году в Калифорнии. Её матери было пятьдесят семь лет. Так что вы ещё молоды в этом смысле. А муж ваш, думаю, только радоваться должен тому, что у него сразу и сын появится и внучка или наоборот.

— Ах, я не знаю, — сказала женщина задумчиво и вышла, забыв даже попрощаться.

Сюрприз третий

— Следующая, — громко возгласила медсестра в открывшуюся дверь, и в кабинет тотчас вошла худенькая невысокая женщина.

Она была подчёркнуто аккуратно одета. Длинная чёрная юбка скрывает колени. Поясок на талии неброский, чёрный без каких-либо претензий на украшательство. Не смотря на то, что приближалось лето, и погода уже установилась почти жаркой, посетительница была застёгнута на все многочисленные пуговицы, что называется, по самое горло, волосы на голове гладко зачёсаны и собраны сзади в тугой узел, тонкие губы без признаков помады поджаты, словно обижены на всю жизнь. Большие глаза, если бы оттенить слегка веки и развести немного тушью, могли показаться очень красивыми, но этого сделано не было, и потому они несколько отталкивали выпуклостью. То есть по внешнему виду можно было сразу определить, что женщина одинока, ничего себе лишнего в отношениях с мужчинами не позволяет. У предыдущей посетительницы макияж был выполнен тщательно, с явным желанием нравиться мужчинам. У новой пациентки такого стремления не наблюдалось и потому её появление, очевидно, было вызвано не романтической историей любви.

Девочкин приготовился выслушать жалобы на заурядную женскую болезнь и, пригласив женщину сесть, соответственно задал стандартный вопрос:

— Слушаю. Что вас беспокоит?

— Я, право, не уверена… Нет, я положительно не знаю… То есть, может быть, мне и не стоило… Я знаете ли…

Волнение пациентки было очевидным. Она начинала говорить и не заканчивала фразы.