Поблагодарив пацана и отдав ему деньги за билеты и документы, велел передать привет Артуру.

Посмотрев вслед уходящему юнцу, подумал:

«Завтра ухожу на ту сторону. И так много времени потерял, пока готовился. Пора, нечего тянуть. Но это завтра, а сейчас к Костяну поедем, девочки, наверное уже заждались!»

Однако утро внесло свои коррективы. Проснулся я оттого, что моя рука затекла и стала болеть и покалывать. Открыв глаза, несколько секунд тупо смотрел на белокурую девичью голову, с удобством устроившуюся на моем плече.

«Это еще кто? А-а-а, Ольга. Черт, совсем забыл!»

Аккуратно, стараясь не разбудить девушку, высвободился и сполз на край кровати, разрабатывая руку. По венам с покалыванием и легкой болью побежала кровь.

«А она ничего, и в постели в меру раскованна, надо бы продолжить знакомство, но позже».

Встав, нашел среди разбросанных вещей свои и быстро оделся. Скрипя рассохшимися досками, подошел к двери и вышел с веранды на двор Костяновой дачи.

— Хо-ро-ошо-о-о! — с позевыванием и потягиванием простонал я. Посмотрев на ясное небо, направился в «домик заседаний», как называл его Костя. Вернувшись и умывшись, пошел будить остальных.

Судя по характерному скрипу, Костя с Настей уже проснулись. Хмыкнув, я пошел будить Ольгу, но она уже одетая приводила себя в порядок. Улыбнувшись ей, спросил, кивнув на потолок:

— Не мешают?

— Вчера же не мешали, почему сейчас должны? — с удивленной полуулыбкой ответила девушка и стала натягивать колготки.

«Понятно, продолжения не будет!» — Пожав плечами, я вышел на кухню и поставил чайник.

После прощания я был развозчиком по местам работы, так как не выпил ни капли спиртного.

Высадив Костю и Ольгу, повез Настю, болтая на ходу о пустяках. Оказывается, она работала в местном музее, и, заинтересовавшись, я стал расспрашивать ее о предвоенных годах.

Слушая Настю, задавал интересующие меня вопросы, и один из рассказов особо привлек мое внимание.

— …и представляешь, когда кладку разломали, там оказалась ниша, в которой был старинный чемодан. Рабочие, конечно, вскрыли его, они надеялись, что там клад, а там оказались деньги тех времен, что тебе интересуют.

— И много? — задал я вопрос, стараясь сделать голос безразличным.

— Сто семь тысяч рублей в разных купюрах и всякая утварь. Она, кстати, стала одной из наших коллекций, так как на ней был личный знак графов Глинских!..

Слушая, я усиленно размышлял о возможности тиснуть деньги — они мне были очень нужны.

— Насть, а где сейчас эти деньги?

Выяснилось, что кроме нескольких выставочных купюр, остальные находятся в запасниках.

«Блин, как бы ее уговорить продать их мне?»

— Насть, а Насть, можно у вас купить несколько купюр, а?

— Да ты что?! Нет конечно! Они же зарегистрированы, это исключительно неможно! — сердито откинув челку со лба, втолковывала мне девушка.

— Ну нет так нет! Подумаешь, не больно-то и надо. Где тебя, здесь?

— Да-да, вот здесь останови! — Высадив Настю, я отъехал немного и стал наблюдать. Она подошла к черному входу и, открыв дверь, скрылась внутри.

«Черт, да как мне тиснуть деньги из музея?!»

Я купил газировки и собрался уезжать, как вдруг одна из припаркованных машин привлекла мое внимание.

«Где-то я уже видел эту „четырнадцатую“, уж очень заметный у нее скол на лобовом стекле. А, ладно, показалось!»

Однако мое ожидание неожиданно было вознаграждено.

Из дверей музея вышел мужичок пропойного вида, в котором легко узнавался наш брат электрик, и неторопливой походкой направился к ближайшему магазину.