«Раз, два… семь штук… нет, восемь, а это пастух. Значит, семь коров и старенький дедок пастух, который меня, кстати, заметил».

Осторожно обойдя коров, подошел к селянину, с интересом оглядевшему меня, пройдясь выцветшими глазами по камуфляжным штанам и ветровке. Штык-нож я уже убрал в карман.

Мирно улыбнувшись, спросил у совершенно сухого, в отличие от меня, дедка:

— День добрый, дедушка. Не подскажете, где я нахожусь? А то уже столько времени плутаю по этому лесу и не знаю, куда попал.

Мешая польские и русские слова, настороженный дедок ответил.

«Ничего не понял. Деревня вроде Сосновка, но где я, в какой области?»

Вдруг в словах пастуха мелькнуло слово «Брест».

— Дед-дед, подожди, какой Брест?

— Брестская крепость, там! — внезапно внятно ответил старик.

Путем недолгих расспросов я выяснил, что в восьми километрах от Сосновки находятся Брестская крепость и город Брест.

«Зашибись попал! — думал я, тупо глядя, как дед сворачивает козью ножку из обрывка газеты. — О, черт! Газета!»

Уговорить пастуха подарить мне остатки газеты хоть и с трудом, но удалось. Быстро развернув обрывок, вчитался в заголовок.

«Хм, выпуск тысяча девятьсот сорок первого года, седьмое мая. Совсем интересно, выпуск типографии города Брест, а на первой странице фотография какого-то мужика с усами. А, это местный представитель власти шествует в местный колхоз. Блин, а сейчас-то какой день?»

По словам деда, сегодня было девятое мая. Время между этим миром и моим расходилось на два дня.

«Ха! День Победы. Ладно, пора возвращаться».

Попрощавшись, я убрал газету во внутренний карман, развернулся и зашагал обратно. Пройдя с полкилометра, вспомнил о возможной слежке, и дальше моя скорость резко снизилась: я проверялся всеми возможными средствами, которые приходили в голову, но ничего так и не заметил.

«Вроде чисто, никого нет», — думал я, разглядывая поляну с овалом. Выход к порталу вызвал у меня вздох облегчения. Все-таки мыслишка, что он пропадет, довольно часто приходила в голову.

Встав, я вышел на поляну и, в очередной раз осмотревшись, нырнул обратно в свой мир, только на этот раз без разбега.

Время было около половины девятого вечера, и уже темнело, поэтому во двор я влетел при свете фар, резко затормозив около своего гаража. Минуты две посидел, уткнувшись лбом в руль, потом встряхнулся и покачивающейся походкой пошел к подъезду — меня била нервная дрожь, сказывалось перенапряжение.

— Сашка, ты что. Выпил? — отвлек меня голос дяди Жени. Присмотревшись, я его заметил в тени вишни, на своем обычном месте, в компании местного алкаша из соседнего дома. Быстро подошел к ним, взял полупустую бутылку водки, стоявшую на ящике из-под лимонада, и, взболтнув, стал взахлеб пить, давясь и кашляя. Встряхнул над ртом, заставив стечь две последние капли, и поставил бутылку обратно.

У дяди Жени от удивления выпал кусок огурца изо рта, после чего он, закашлявшись, спросил с изумлением:

— Саш, ты же не пьешь, что-то случилось? И почему у тебя одежда мокрая?

— Все нормально, дядь Жень, все нормально! Просто в реку… э-э… упал… э-э-э… еле выбрался! — несколько сумбурно успокоил я, придумав на ходу ответ.

Икнув несколько раз, пошатываясь и не обращая внимания на старушек, шепчущихся на скамейке и бросавших в мою сторону косые взгляды, вошел в подъезд. Как поднялся на свой второй этаж и попал в квартиру, уже не помню.

Трель звонка вывела меня из забытья. Нашарив на стоящем рядом с кроватью столе мобилу и поднеся ее к уху, ответил:

— Да, слушаю!

— Сынок, как ты себя чувствуешь?

— Привет, мам, что случилось?

— Да мне тут твоя соседка позвонила и такого понарассказывала!!! Ты что, действительно выпил?!

— Мам, да кого ты слушаешь?! Со мной все в порядке!

— Я сама посмотрю, чтоб к обеду был у меня, понял?

— Понял! — ответил я со вздохом и положил мобилу обратно.