Роузи показалось, что голос самого сэра Дэнни прошептал ей:

— Сейчас королева такая же зрительница, как и все остальные. Подумай: только лишь зрительница!

Родной знакомый голос придал сил и уверенности. Неужели этот слизняк Дики может своей дьявольской хитростью повлиять на судьбу сэра Дэнни? На человека, которого она привыкла считать своим отцом, с которым делила радость и горе, с которым рука об руку пережила столько невзгод? Ведь именно он научил Роузи с достоинством принимать все хорошее в этой жизни и со смехом отметать все плохое.

Гамлет окончил свой монолог, и Роузи, сделав шаг вперед, заговорила слова своей роли:

— Принц, были ль вы здоровы это время? — Ее высокий голос звонко переливался под сводами обширного помещения и гулким эхом исчезал в темноте зала. Ричард Барбэйдж едва заметно кивнул. Что это? Знак одобрения? Роузи почувствовала, как образ Офелии снова возвращается. Похоже, она сделала все хорошо, и по телу пробежала приятная жаркая волна. Нет! Ни Дики, ни внимательный взгляд королевы не смогут теперь ее сбить. Она будет Офелией, она сможет чувствовать все, что чувствует ее героиня!

Но… Но, в отличие от Офелии, Роузи не могла разрываться между отцом и любимым! Нет, она — не Офелия и сделает все, чтобы получить и первое, и второе.

* * *

— Ее Величество смотрит спектакль.

— Спектакль? — Тони посмотрел на Роберта Сесила так, словно государственный секретарь позволил себе сказать несусветную чушь. — Почему?

— Во-первых, это было запланировано Ее Величеством именно на сегодня, — терпеливо разъяснил Сесил, — а во-вторых, мне кажется, это благотворно сказывается на королеве. Слишком много в последнее время она размышляла о государственных делах и графе Эссексе.

— Конечно, — согласился Тони, брезгливо вытирая о камзол запачканную руку. — Надеюсь, что все эти трудности не подорвали ее здоровья?

— После того как Ее Величество убедилась, что Лондон на ее стороне, она кажется вполне спокойной. — Сесил уже забыл свою ссору с королевой из-за зубного лекаря и теперь снова пребывал в своем обычном состоянии преклонения перед ней. — Однако она почти ничего не ела весь день, и, боюсь, если спектакль не понравится Ее Величеству, она впадет в меланхолию. — Сесил запнулся и поджал губы с таким видом, словно выдал важную государственную тайну.

— Мне подождать окончания спектакля или доложить сейчас же?

— К сожалению, Ее Величество не оставляла никаких инструкций на этот счет… — Сесил попытался отскрести с камзола Тони засохшие пятнышки пороховой гари, смешанной с засохшей грязью, но, уяснив всю тщетность этого, отступил. — Если желаете, можете пойти к королеве прямо сейчас.

Тони вошел в огромный обеденный зал, где шло представление, и быстро закрыл за собой дверь, услышав недовольное шиканье зрителей. Стоя в проходе между рядами расставленных стульев, он ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и, несмотря на свет, падающий со сцены, никак не мог разглядеть, где сидит королева. В конце концов он осторожно двинулся вперед, но оказалось, что с каждым шагом обязательно загораживал кому-нибудь сцену. Где-то среди зрителей раздалось короткое всхлипывание.

Так, кажется, здесь играют трагедию. Тони досадливо поморщился: нужно было успеть раньше начала спектакля или, во всяком случае, дождаться его окончания.