- Послушай, я не из тех, кому трудно с женщинами безо всяких гнусностей. Я не стану обряжать тебя монашенкой, пороть кнутом и требовать, чтобы ты вопила "Помилуйте, отче!" или "Вставь же мне скорей, бычара!"

Доротея прыснула.

- Что Вы, сеньор. Я о бургундах самого высокого мнения. Рядом с немцами вы очень воспитанны.

- Вот как? - оживился Карл. И, не удержавшись:

- А как тебе манеры бургундских лучников? Наверное, наши бородачи затмевают собою самого Ланселота?

- Возможно, иногда затмевают. Но вчера ваше мужичьё вознамерилось залезть мне под юбку в самой хамской манере и если бы за меня не заступился один ваш благородный рыцарь - мне пришлось бы худо.

- Эту ночь ты, конечно, провела с ним, откуда и твои суждения о бургундском вежестве, - тоном из разряда "всё понятно" констатировал Карл.

- Да. И день бы провела тоже, если бы не Вы. Ой, простите.

- Прощаю. Благородный рыцарь заступился за тебя, подарил тебе дорогие духи и такое роскошное платье. В то время как злой герцог Бургундский пока ещё даже не затащил тебя в постель.

- Платье мне подарил герцог Рене, - гордо возразила Доротея, пропуская "постель" мимо ушей. - А духи - правда, тот самый благородный рыцарь.

- Ещё бы не он, - ощерился Карл, пропуская в свою очередь мимо ушей "герцога Рене". - У этого рыцаря два высокоученых мавра-парфюмера на службе и вторые такие духи не сыщешь во всем белом свете. Ему тридцать семь лет, у него на гербе крепостная башня и дубовые листья, а имя его Ожье де Бриме, сир де Эмбекур.

- Да, Ожье, здесь Вы правы. А теперь отвернитесь, - деловито потребовала Доротея.

Пока она, поднявшись в полный рост, ополаскивала водой причинные места, Карл с горя жевал остывшую конину. Да, угадал, не ошибся, надо же! Забавной веревочкой повязаны мы с сеньором д'Эмбекуром, презабавной. В Дижоне - К***, это ладно. Но здесь, под Нанси, где само слово "женщина" ещё вчера казалось столь же неуместным, как "yratoxilon" (что это, кстати, такое?) - вдруг какая-то шлюха, и на шлюху-то непохожая! Ясно, по крайней мере, что одной К*** между ним и д'Эмбекуром более чем достаточно, второй веревочке не свиться вовек.

- Я выхожу, - пропела Доротея. - И очень хочу есть.

Карл завернул её в свою шубу и усадил рядом.

- Ты на меня не рассердишься, если я скажу, что ты очень непохожа на шлюху?

- А Вы на меня не рассердитесь, если я скажу, что парфюмеры у Ожье неважные?

- Что мне? Пускай Ожье сердится.

- Лучше бы Вы спросили "С чего ты взяла?" или "Да что ты в этом понимаешь?" А я бы ответила, что понимаю в духах многим больше Вашего, потому что я не шлюха, а гетера.

- Кто-кто?

- Гетера. Просвещённая куртизанка, которая умеет усладить своего возлюбленного не только телесно, но и духовно. И, поскольку Вы явно не расположены отхлестать меня кнутом и даже просто осыпать мои прелести жгучими поцелуями Вы не собираетесь, иначе давно бы уже это сделали, заказывайте услады духа или отпустите меня к Ожье. Он по мне с ума сходит.

- По тебе несложно сходить с ума, - серьезно кивнул Карл. - А какие у тебя в запасе услады духа?

- Понимаешь, - торопливо добавил Карл, не дав Доротее и рта раскрыть, - я совсем не хочу мучить ни тебя, ни д'Эмбекура, но мне очень... одиноко. Если бы ты ещё поговорила со мной немного, я был бы тебе очень благодарен. И можешь говорить мне "ты" - у меня отчего-то такое чувство, будто бы мы только что переспали друг с другом.

- Приятное, должно быть, чувство, - как бы невзначай заметила Доротея.