— Насёру тама, — указывает он в сторону моря. — Насёру на лесчице, тама, на лестчице, развалялись на разни шчупени.

Он указывает рукой в сторону моря. У него на руке всего один палец, указательный. И четыре обрубка. Он радостно улыбается.

— Это действительно твои вещи? — спрашивает меня мент.

— Все, кроме этого. — Я протягиваю менту измазанный бурым конверт. — Это чужое.

Щурясь на солнце, мент рассматривает белый конверт. Подносит его близко к лицу. Нюхает бурые пятна.

Японец выхватывает у него конверт удивительно ловко. Рукой с одним пальцем. Другой рукой он тут же прячет его в желтый рюкзак.

— Ижвиняиша, — улыбаясь, лопочет он и кивает. — Ижвиняиша, ижвиняиша. Эта моя. Эта докуменчи моя.

13

— Послушай, Амиго. Мне придется уехать.

— В другое место?

— Да.

— Далеко?

— Нет.

— Надолго?

— Нет.

Между ребрами, чуть выше пупка, глубоко внутри, пульсирует боль. Она врет. Это потому, что она сама врет.

— Зачем ты уедешь? — спрашивает Нику Амиго.

— Мне страшно здесь оставаться.

— Не уезжай.

— Мне очень страшно, Амиго.

— Мне тоже здесь страшно. Сегодня снова был плохой дрессировщик.

— Мне нужно ехать.

— Нет. Хочу разговаривать. Хочу скучать, когда тебя нет. Хочу уплыть на другую сторону дна.

— Прости.

— Это просто слово? Или если прощу — не уедешь?

— Просто слово. Это просто слово, Амиго.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«На конце соломинки распушен тончайший хлопочек гигроскопической ваты. Диск насоса посыпан мелко толченной солью. Отверстие насоса защищают кусочком сухого картона с пробуравленными дырочками и небольшим бортом, чтобы не сдуло соль. Разреживают воздух осторожно, и аппарат готов к действию. Сосредоточьте взгляд на клочке ваты, стрелку можно повернуть взглядом».

«Как два различных полюса, во всем враждебны мы: за свет и мир мы боремся, они — за царство тьмы».

1

— Йа, йа, Вьйероника Данилоффа. Одну минуту, я посмотрю в нашей базе данных.

Она с готовностью улыбается скудной восточной улыбкой. В носу, в ушах, в языке и в бровях — металлические колечки. Ее кожа — цвета невкусного кофе, густого турецкого кофе, испорченного порционными европейскими сливками, но немецкий ее безупречен: она явно здесь родилась или приехала в младенческом возрасте.

У нее разноцветные ногти и тонкие, костлявые пальцы, темно-коричневые на сгибах и персиковые вокруг ногтей и на кончиках. Ее пальцы нежно и быстро теребят клавиатуру компьютера, оливковые глаза смотрят в монитор, точно в зеркало, с привычным слюдяным любопытством.

— Альзо… Вы есть в нашей базе данных. Вьйероника Данилоффа, правильно? Я весьма сожалею. В этом году вы не прошли конкурс в наш университет. Но я уверена, в другой раз вам повезет больше. В следующем году Берлинский университет открывает еще больше дотационных мест для абитуриентов-иностранцев. Документы и заявки абитуриентов на следующий год будут приниматься до пятнадцатого апреля, проект — бешрайбунг можно присылать до десятого мая, я также могу дать вам анкету на…

— Это ошибка.

— Прошу прощения?

— Извините, но вы ошиблись. Я уверена, что поступила. Сейчас. В этом году.