Старуха рассказывала на ночь другие сказки, и когда она говорила, на ее сухой шее вздувались синие вены. Ее голос звучал, как стон больной старой птицы, а в лицо ее было страшно смотреть. Ее глаза никогда не мигали — с тех пор, как Полая Земля ослепила ее сестру, она тоже не могла сомкнуть глаз.

Ее белые волосы были завязаны в хвост, они всегда были белыми, но раньше, давно, они были белыми, как выжженный солнцем золотистый песок, теперь же стали белыми, как густой едкий дым горящей сосны. Она была совсем девочкой, когда вступила в общество Врил, и с тех пор всегда собирала свои волосы в конский хвост. Ее сестра поступала так же. Их наставник считал, что женские волосы подобны антеннам, они улавливают разлитую в воздухе энергию Врил.

Ее глаза цвета плесени, цвета паутины, невыносимого цвета… Они смотрели сквозь детское лицо не мигая — и вместо детского лица они видели что-то другое.

Она говорила:

— Чтобы добиться победы в новой войне, нужно узнать все старые сказки…

Она шептала:

— Однажды Вотан сам ранил себя копьем, а затем приковал себя к сухому высокому дереву. Он провел на этом дереве девять дней, без еды и питья. И через свое страдание он познал великие руны… Спустившись с дерева, Вотан составил восемнадцать рунических заклинаний и написал восемнадцать знаков. Каждая руна заключала в себе тайну власти. Власть над болезнью, власть над телом, над любовью, над смертью, над ходом битвы… Разные руны — но у меня есть одна любимая: «тир». Руна — тир» обозначает победу и миропорядок. Руна «тир» заключает в себе тайну власти над врагом. Мне нравится ее форма… — И старуха принималась чертить в ночном воздухе невидимую стрелу своей иссохшей рукой. — Именно такой формы костер мы выложили тогда, в начале войны… На том костре мы сожгли тела наших обезглавленных врагов.

— А кто были эти враги? Они были очень страшные? Огромные русские великаны, да? Людоеды, да? В шкурах медведей?

— Нет, — качала она головой и смеялась, и ее смех был больше похож на хрип и шипенье. — Вовсе нет. Они были детьми. Детьми в смешных красных галстучках.

— Детьми? Разве тебе их не было жалко?

— Нет. — Она переставала смеяться. — Эти дети были очень опасны. Вместе они были куда страшнее великана…

-

3

Он собирается меня угостить — и я не буду с ним спорить. Я не стану платить за себя, пусть понимает, как хочет. Моих денег хватает ровно на обратный билет. На билет Берлин — Киев — и ни на что больше… Предполагалось, что здесь у меня будет студенческая стипендия и бесплатная комната… Предполагалось, что я буду учиться в Берлинском университете. Теперь предполагается, что мне нужно убираться домой. Предполагается, что у меня где-то есть дом… На билет от Киева до Севастополя мне уже не хватает. Но от Киева до Севастополя я как-нибудь доберусь… Я могу устроиться в дельфинарий — Амиго будет доволен. Я наверняка имею право на какие-нибудь специальные льготы… Льготы для повзрослевших сирот, которым приходят из Берлина фальшивые письма. Льготы для повзрослевших сирот, у которых умерли все друзья. Естественной смертью.

Льготы для повзрослевших сирот, которые остались одни.

Эрвин идет к барной стойке, чтобы заказать нам но пиву. Я хочу темное. Бурое. Как это пятно на белом конверте.

Белый конверт, по которому размазано бурое, не дает мне покоя. Конверт у меня в руках. От него нужно избавиться.

Мусорная корзина в сортире берлинского кабака сойдет.

…Они блуждали во тьме. Они полагали, что познать истину им помогут железные камеры, проволочные шлемы или магнитные стены.