Меня пройти не пригласили и я просто пошёл следом за хозяином дома. Судя по всему, Григорий Антонович вообще не особенно утруждал себя правилами общения, принятыми среди аристократов. Даже странно, что с этим мирились все его клиенты. По пути внимательно смотрел по сторонам и пытался скрыть удивление.

Вокруг царила стерильная чистота и до такой степени идеальный порядок, что становилось жутковато. Нормальный человек, постоянно живущий в своём доме, просто не мог содержать всё в таком виде. Даже в выставочных залах, где продавали мебель, беспорядка было больше.

— Второй вопрос касается условий найма и минимального состава родовых дружин в пределах первого круга обороны Тверской аномальной зоны, — максимально чётко ответил я.

— А говорите, что не из-за указа Алексея Александровича прибыли, — саркастически фыркнул старик. К этому моменту мы дошли до кабинета Григория Антоновича, который больше напоминал громадную картотеку. В темноте сложно было оценить размеры дома, но по моим ощущениям это место занимало две трети первого этажа. Причём защищено оно было не хуже, чем сокровищница моего рода. — Завтра вообще безумие начнётся. Хорошо ещё, что Саша часть переговоров на себя решил взять. Тянули-тянули, да всё равно у разбитого корыта остались…

Старик, пройдя мимо своего рабочего стола, углубился куда-то в ряды полок с документами и бубнил уже оттуда. Я старался сохранять спокойствие и ждал, когда можно будет перейти к делу. Возможно, немного переоценил необходимое время на визит, когда говорил Насте о десяти минутах…

— Не хочется отнимать у вас время отдыха, Григорий Антонович… — начал было я, но тут же остановился. В нагромождении стеллажей что-то грохнуло, будто старик упал и потерял сознание. Потом Бетюжин оглушительно чихнул и я услышал его шаги.

— Но вы уже это делаете, Ярослав Константинович, — проворчал в ответ юрист. — И не нужно мне говорить, что испытываете по этому поводу хотя бы малейшие угрызения совести. Вот!

— Что это? — рассматривая тяжёлую на вид коробку, которую поставил на стол Бетюжин, озадаченно спросил я.

— Если бы нормально приняли все дела своего отца, то знали бы, что он работал с артефактным домом Воронцовых, юноша, — ворчливо ответил юрист. — А во всех контрактах этой организации есть пункт о том, что все документы хранятся не менее двадцати лет. В этой коробке вся история взаимоотношений вашего рода с домом Воронцовых за последние годы.

— И как это нам поможет, Григорий Антонович? — не понимая к чему клонит собеседник, прямо спросил я. Когда от тебя ускользает смысл разговора всегда лучше сразу об этом сказать, а не строить умное лицо.

— Ваш батюшка был очень умным человеком, Ярослав Константинович, — буркнул Бетюжин и подозрительно посмотрел на меня исподлобья. Я прямо ожидал фразу: «не то, что вы», но её не последовало. — И вам есть чему у него поучиться. Большинство транспорта, предназначенного для перевозки продукции «Веги» было оборудовано артефактами. Как и оборудование в цехах. О подобных вещах принято заботиться. А это означает…

— Наличие сервисных контрактов, — наконец понял я и, впервые с начала разговора, удостоился одобрительного взгляда старика.

— Соответственно, мы следим за судьбой наших изделий в любой ситуации. Даже если они меняют владельца или разрушаются, — вскрывая коробку и вытаскивая на стол идеально ровные стопки бумаг, произнёс Григорий Антонович. — Также, если документы оформлены не надлежащим образом, артефактный дом в праве опротестовать перемещение своих изделий или легитимность сделки.