— Это и есть вторая задача, — отчеканила она. — Вирус надо найти — чем скорее, тем лучше.

Если «испанку» и можно где-то найти, то лишь в Мэриленде, в медицинском центре имени Уолтера Рида. Здесь в здании без окон расположился Национальный банк биологических тканей, или, как твердили газетные заголовки, «библиотека смерти». Складское помещение уставлено рядами железных полок, забитых картонными коробками. В каждой коробке хранятся образцы человеческих тканей, законсервированные в формальдегиде и запечатанные в парафиновые бруски. За время существования хранилища здесь скопилось более двух с половиной миллионов образцов, большая их часть взята у погибших солдат.

Каралекис решил, что в каком-нибудь бруске парафина наверняка сохранились следы вируса. Вероятнее всего, в образцах легочных тканей. Образцов, взятых у солдат, умерших осенью восемнадцатого года от респираторных заболеваний, было достаточно. Несмотря на это, вероятность найти «испанку» оставалась ничтожной. Вирус гриппа гибнет в течение суток после смерти больного, и шансы на то, что найдется образец, подходящий для изготовления вакцины, почти равны нулю.

Тем не менее игра стоила свеч. Каралекис бросил своих сотрудников на утомительный поиск, который грозил растянуться не на один год. На авиаснимки полагаться бессмысленно: бактериологическую лабораторию слишком просто замаскировать. А программа ЭШЕЛОН, какой бы совершенной она ни была, приносит плоды, только если враг теряет бдительность. Если корейцы нигде не упомянут Чхучхонни, то и ЭШЕЛОН ничего не даст. А ЦРУ вконец облажается.

А может, и нет.

Солнечным февральским вечером в кабинет к Каралекису ворвался Фитч.

— Эпштейн решил нашу проблему, — заявил он.

— Да ну? — с сомнением протянул Каралекис.

— Ну да, — огрызнулся Фитч, рухнул в кресло напротив и бросил на стол папку.

— Что это?

— Старая заявка на грант. Мне о ней рассказал Эпштейн, а я раздобыл копию в Национальном научном фонде.

Каралекис уставился на титульный лист:

Экспедиция к А/Копервику/10/18' От Бентона Киклайтера, доктора медицины, сотрудника Национального института здоровья, и Энн Адэр (университет Джорджтауна)

— «А-Копервик-десять-восемнадцать», — прочитал Каралекис. — Что это значит?

— Это наш единственный шанс, — ухмыльнулся Фитч.

— Неужели?!

— Даю голову на отсечение!

— Не понимаю, — нахмурился Каралекис.

— Это заявка на грант. Некие Киклайтер и Адэр разузнали о захоронении норвежских шахтеров…

— Да уж, сенсация.

— …и хотят их откопать. Захоронение за Полярным кругом.

— И каким образом это должно нам помочь?

— Шахтеры умерли в восемнадцатом году. Причина смерти не вызывает сомнений, симптомы классические: высокая температура, цианоз, фонтанирующая рвота. Судя по записям, с тех самых пор шахтеры лежат в вечной мерзлоте!

— Да ну?! — Каралекис схватился за папку. — И они считают…

— Ничего они не считают, — пожал плечами Фитч. — Никто ничего не знает. Пока нет экспедиции, не будет и новостей. Но, насколько я могу судить, этот Копервик — город-призрак, который кишмя кишит белыми медведями.

— Ну и что?

— Вот шахтеров и закопали, — объяснил Фитч. — Очень глубоко закопали.

Глава 4

— Пункт четыре, — произнес долговязый мужчина, — защитные очки.