— И это все?

— Более или менее.

— Скорее менее.

— Да. Послушай, я понимаю. И вовсе не обвиняю тебя. Но такая уж я есть. Я не могу… Я больше не стану тебе звонить по такому случаю, как сегодня. Да, собственно, и к чему? Скорее всего в лаборатории мне больше не бывать. Знаю, сколько хлопот я тебе причинила. Прости.

— Все нормально, — сказал Стив. — Мне жаль, что так вышло с черной собакой, да и с акитой тоже.

— Но не с Леди?

— Нет. — Он улыбнулся. Как ненавидела я его тогда за эту улыбку. — Взглянем на собак.

Я прошла за ним во внутреннее помещение, уставленное шкафами с ветеринарным оборудованием и лекарствами. Потом мы вошли в следующую комнату. Собаки были устроены теснее, чем мне бы хотелось, но не так тесно, как несколько часов назад. Бигль так и не оставил попыток залаять. Золотистый ретривер вилял хвостом. Все клетки были заполнены. Одну постоялицу даже изгнали из ее жилища, чтобы дать место вновь прибывшим. Когда мы вошли, она подбежала ко мне. Разумеется, это был пойнтер, хоть и не Макс. Ей недоставало самоуверенности, она была маленькой, юркой и так же просила любви, как в тот вечер, когда я впервые встретилась с ней во дворе Сиси Квигли.

— Я не могу делать это каждый раз, — сказал Стив. — Ты должна с этим смириться. Не могу… Пока не могу взять ее наверх. Ведь там Индия. Я над этим работаю. Но ты должна знать. Есть пределы. Я не могу спасти их всех.

Глава 28

— Придется сделать анестезию, — сказал Стив. — Надо широко раскрыть ему пасть. Хочешь не хочешь, а горло посмотришь ему ты. Мне он просто не даст.

Мы стояли на подъездной дороге, задняя дверца «бронко» была открыта. Теперь, при раннем утреннем свете, внутренность клети Клайда была видна лучше, чем вечером, но сам он был перепуган по-прежнему.

— Нет никакого шрама? Ты его не видишь?

— Обычно это делается через рот. Есть еще один способ, но он требует более серьезного хирургического вмешательства. Делается разрез внизу шеи, и уже оттуда подходят к гортани. Об этом я только читал. В исследовательских лабораториях такими операциями утруждаться не станут. Через рот куда проще.

— Что же нам делать?

— Наблюдать за ним. Самое опасное — это осложнения.

— Какие?

— Ну, когда собака лает, голосовые связки начинают вибрировать, и, коли вам это ни к чему, вы их вырезаете. Главная опасность заключается в том, что образовавшийся рубец может закрыть голосовую щель. Связки предохраняют трахею, поэтому, когда их удаляют, собака может задохнуться. Я бы этого никогда не сделал.

— Конечно.

Стив пожал плечами:

— Многие ветеринары, особенно из старой гвардии, этим занимаются. Иногда люди этого хотят. Живут в маленьких квартирах, и хозяева им просто откажут из-за шума. Это единственный способ сохранить собаку…

— Какая нелепость.

— А какой риск.

— Просто страшно подумать.

— Иногда рубец становится как бы вторичной связкой.

— И лай восстанавливается? Стив кивнул:

— Хриплый лай.

— Как мне сказать отцу?

— Пока не надо, — мягко сказал он. — Мы не знаем наверняка. Скажешь, когда будет необходимо.

В одиннадцать вечера, когда Стив уже ушел, у задней двери моего дома появился Кевин. Я подозревала, что он снова обрушится на меня. Лицо его было красным, голос холодным.

— В квартире Шейна ничего не трогай, — сказал он.