Безусловно, Рауди и Кими знали, что Лия уезжает. Даже самый последний «двоечник» по дрессировке знает, когда кто-нибудь собирается уезжать, но наследственная память маламутов не позволяет им застревать на быстро тающей плавучей льдине ради убежавшего щенка. С горящими глазами, поджарые, уши торчком, новая шерсть блестит, они то и дело обнюхивали Лиины сумки, баррикадировали дверь, носились по комнатам и всем своим видом пытались сказать, что ей нельзя уезжать и бросать таких очаровательных собак.

Когда Лия и Джефф наконец-то вышли из комнаты, они плакали так заразительно, что и я не удержалась и, обняв их обоих, тоже разревелась. Собаки, конечно, в стороне не остались — мы все облепили Лию так, словно видели ее последний раз в жизни. Затем я отвезла ее в аэропорт, где мы встретили самолет Артура и Касси. Мне страшно не хотелось отдавать ее им. Снова и снова я говорила себе, что это разлука всего лишь на год.

Вернувшись домой, я поразилась, насколько там тихо. Мириам вернула мой свитер, и больше из моего гардероба ничто позаимствовано не было. Телефон молчал. Я пропылесосила квартиру. Надраила ванную. Никто не сводил на нет мою работу. Собаки по-прежнему всюду совали свои любопытные носы.

— Не надо так смотреть на меня, — попросила я их, — я ее не выгоняла. Ей просто надо было уехать. Ей надо было вернуться домой.

Затем мы втроем пошли в ее пустую комнату. Я села на Лиину кровать и, похлопав ладонью по матрасу, разрешила Рауди и Кими сесть рядом. Они меня послушались. Я не была одна. В компании двух маламутов никто не будет чувствовать себя в одиночестве. Или одиноким. Просто на нас нахлынули чувства.

Касси прислала мне благодарственное письмо-отписку, а Лия в течение нескольких месяцев позванивала в основном для того, чтобы узнать как там собаки. Тогда я протягивала трубку Рауди и Кими, чтобы они немножко повыли в нее, а затем сообщала Лии об их успехах на площадке. Лия рассказывала мне, как безумно она занята своей учебой, всеми этими тестами и подачей заявлений в университеты.

Как-то раз в ноябре раздался телефонный звонок. Голос Артура я сперва не узнала. Я подумала, что мне по ошибке дозвонился какой-то псих.

— Ты разрушила все ее будущее! Ты это понимаешь? — раздался взбешенный голос.

— Артур, это вы? — не веря свои ушам, спросила я.

— Я знал, что совершается непоправимая ошибка. Знал это, знал. Дешевле было бы купить для нее билет на самолет. Всю свою жизнь! Она губит всю свою жизнь!

— Успокойтесь, Артур. Присядьте. Дышите глубже — вдох, выдох!

— Я вам покажу «вдох-выдох»!

— Артур, это Холли Винтер, — сказала ему я. — Племянница Касси. Вы, случайно, не ошиблись номером?

Возможно, он и воспользовался моим советом вдохнуть глубже, но возникшее вслед за этим выдыхание вовсе не походило на безмолвную, успокаивающую нервы процедуру. Если он и вдохнул побольше воздуха, то использовал его лишь на насыщение своего гнева кислородом, после чего выдул все свои эмоции по телефонному проводу прямо в мое ни в чем не повинное левое ухо. Три слова я услышала вполне отчетливо. Ими были Лия, Гарвард и собаки. Затем он принялся стонать и плакать. Пока Лия гостила у меня, я, конечно же, стала подвергать критике взгляды моих родителей на Артура. Разве мог такой моральный и психический слабак произвести на свет Лию? Но тирада, которая сейчас доносилась до моих ушей, убедила меня раз и навсегда в правоте Бака и Марисы.