Тело старухи мягко упало набок, потом на спину, с губ сорвался тихий вздох. Выражение лица стало невероятно безмятежным… тело лежало неподвижно, глаза не мигая смотрели в небо.

В смерти робот сохранил свой человеческий облик.

45

Там, где есть жизнь, там всегда есть и надежда… во всяком случае, так говорят нам народные пословицы. Но для истинно верующего надежда есть всегда, она не определяется ни жизнью, ни смертью.

Отчаяние Ваффа было безмерным. Здесь, под выжженным небом Ракиса, в месте угрюмом и безмолвном, он остался наедине со своим горем. На остекленевшей, оплавленной корке песка едва шевелился один из привезенных сюда червей. Все остальные были мертвы. Вафф подвел своего Пророка.

Клеточные модификации, выполненные тлейлаксом, оказались недостаточными, и теперь у него не было ни песчаных форелей, ни нужного оборудования, чтобы начать все сначала. Да и тело его уже было изношено, и ему просто не хватит времени на то, чтобы создать новых гибридных червей, даже будь у него под руками все для этого необходимое. Только надежда вернуть червей на Ракис поддерживала жизнь в его состарившемся до времени теле гхола. Но теперь он неминуемо и скоро умрет.

Подняв к небу кулак, он принялся выкрикивать угрозы и оскорбления, он требовал ответа от Бога, хотя ни один из смертных не смеет даже помыслить об этом. Он колотил кулаками по твердой спекшейся земле, плакал и размазывал по щекам смешанные с сажей и золой слезы. На поверхности некогда величественной, а теперь оплавленной дюны распростерлись мертвые черви. Да, это был символ краха всех надежд.

Ракис проклят навеки, если даже Пророк больше не желает здесь жить.

Продолжая сотрясаться в рыданиях, Вафф вдруг услышал из-под земли мощную вибрацию. Она становилась все сильнее и сильнее, и Вафф принялся вглядываться в песок своими слезящимися от жара глазами. Последний умирающий червь тоже дернулся, словно и он почувствовал, что происходит нечто важное.

Раскинувшуюся перед Ваффом обожженную равнину с громоподобным треском рассекла исполинская трещина, он видел, как она расширялась, не в силах до конца понять, что происходит на его глазах.

Ломаные линии трещин разбежались в стороны, как трещины на плазовой платине, принявшей тяжелый удар. Дюны покачнулись и накренились, когда под ними появилось что-то.

Вафф отпрянул назад. Возле его ног еще раз шевельнулся червь, словно оповещая Ваффа, что его дни сочтены и что его хозяину тоже вскоре предстоит умереть.

Поверхность равнины и дюн взорвалась высоченными песчаными гейзерами. Трещины расширились, и из-под земли показались огромные силуэты. Словно в ожившем сне Вафф увидел хребты спин, кольца, с которых сыпались камни и песок. Из под земли одно за другим вырастали знакомые чудовища.

Песчаные черви. Настоящие песчаные черви – чудовища тех же размеров, что и те черви, которые бороздили пустыню в те времена, когда мир знал эту планету как Дюну. Что это – легенда и таинственное возрождение?

Вафф стоял в оцепенении, неспособный поверить в то, что видел. Он был преисполнен благоговения и трепета, не испытывая ни малейшего страха. Неужели это были уцелевшие черви? Как смогли они пережить тот ужасающий холокост?

– Пророк, ты вернулся!

Сначала Вафф увидел пять червей, потом из-под земли вынырнули еще двенадцать. Но из разверзшихся трещин продолжали появляться все новые и новые чудовища. Их были сотни и сотни! Мертвый мир раскололся, как яйцо, и из него начали вылупляться нарождавшиеся пустынные монстры.