– Каковы бы ни были эти силы, Дункан, они мне нужны. Именно поэтому я требую вернуть мне память. Убеди Шиану, чтобы следующим стал я.

– Она поступит так, как посчитает нужным сама, по своему выбору. Ты переоцениваешь мое влияние на сестер.

– Но что будет, если сеть Врага все-таки накроет нас? Что, если Квисац-Хадерах – ваша последняя надежда?

– Лето II тоже Квисац-Хадерах, но ни ты, ни твой сын не пошли по тому пути, какой наметили для них сестры Бене Гессерит. Сестры боялись всякого, кто обладал необычайными по природе силами и способностями. – Он рассмеялся. – После Рассеяния, когда сестры вернули к жизни великого Дункана Айдахо, некоторые из них обвиняли меня в том, что я – Квисац-Хадерах. Они убили одиннадцать гхола Дункана – они и интриганы с Тлейлаксу.

– Но почему они не хотели иметь в своем распоряжении такую силу? Я думал…

– О, они желали силы и власти, Пауль, но такой, которая целиком и полностью находилась бы под их контролем. – Дункану было искренне жаль молодого человека, который выглядел таким потерянным и огорченным.

– Я не могу ничего предпринять без моего прошлого, Дункан. Помоги мне вернуть его. Ты же прожил часть этой прошлой жизни со мной. Вспомни об этом.

– О, я очень хорошо вас помню. – Дункан сцепил руки на затылке и откинулся назад. – Я помню ваше наречение на Каладане после того, как имперские интриганы едва не убили вас, еще тогда сущего младенца. Я помню, как вся семья герцога Лето оказалась в величайшей опасности во время войны Убийц. Мне была доверена большая честь – доставить вас в безопасное место, и я отправился с вами в дикие леса Каладана. Мы жили там вместе с изгнанной бабушкой Еленой, прячась среди первобытных племен Каладана. То было время, когда мы с вами были очень близки. Да, я очень хорошо это помню.

– А вот я этого не помню, – со вздохом произнес Пауль. Дункан был захвачен неотступным воспоминанием о своих прошлых жизнях. Каладан… Дюна… Харконнены… Алия… Хейт.

– Ты понимаешь, о чем ты просишь, когда говоришь о своей памяти, о своей прошлой жизни? Тлейлаксы создали моего первого гхола как орудие убийства. Они манипулировали мною, потому что я был твоим другом. Они знали, что ты не сможешь прогнать меня даже в том случае, если поймешь, что я завел тебя в западню.

– Я не должен был прогонять тебя, Дункан.

– Я уже занес кинжал, чтобы поразить тебя, но в этот момент в моей душе произошел сильнейший внутренний конфликт. Запрограммированный убийца Хейт стал верным Дунканом Айдахо. Ты не можешь себя представить эту муку! – Он уставил в юношу жесткий палец. – Восстановление твоей памяти потребует точно такого же кризиса.

Пауль выставил вперед подбородок.

– Я готов к этому. Я не боюсь боли.

Дункан изогнул бровь.

– Ты так уверен в себе, Пауль, потому что тебя во всем поддерживает Чани. Она делает тебя стойким и счастливым – а это недостаток и большое препятствие. Напротив, посмотри на Юйэ. Он изо всех сил противился восстановлению памяти, он сопротивлялся всеми фибрами души, и именно это сломало его. Но ты… какой ужас должен поразить тебя, чем мы можем по-настоящему устрашить тебя, Пауль Атрейдес?

– Надо что-то придумать.

– Ты действительно готов принять это? – Дункан наклонился вперед, взгляд его не сулил милости. – Что, если единственный способ вернуть тебе память – это заставить тебя потерять Чани? Что, если она должна, истекая кровью, умирать у тебя на руках, чтобы ты все вспомнил?

13

Более, чем чего-то иного, я хочу, чтобы мой отец знал, что я не подвел его.