Все-таки надо пойти на берег с Питером и его родителями. Влюбленная девушка обязана учиться любви, по крайней мере помнить о ней; по крайней мере уделять время родне любимого, когда на самом деле хочется побыть одной.

Реджис оставила мать на берегу «Звезды морей» и помчалась по песку к Хаббард-Пойнт. В такой ранний час никого кругом не было, кроме торчавших в болотах цапель, стай морских чаек и крачек, паривших над самыми скалами.

Пробежала по пустынному природному заповеднику, потом перед ней появился ряд прибрежных коттеджей, почти идентичных друг другу, как дома в «Монополии — крошечная шеренга вдоль побережья, — потом дешевый пивной бар Блэк-Холла, перед которым спал на песке какой-то парень.

Ноги словно сами несли, душа парила просто оттого, что она увидела почерк отца. Младшие сестры не все понимают. Не так, как она. Что помнят? Точно неизвестно; они об этом практически не говорят. За шесть лет семь раз навещали отца: в первый год трижды, во второй дважды, потом, до предпоследнего лета, по разу в год. И больше не бывали. В долгие перерывы между визитами Реджис подмечала странные вещи: забыла отцовский голос, глаза, смех, начинавшийся с фырканья, а потом становившийся громче, сильные руки, взгляды родителей друг на друга.

Мать выдумывала всевозможные объяснения прекращения визитов: слишком дороги перелеты, она занята в школе и, что особенно занимало Реджис, — девочкам тяжело видеть отца в тюрьме. Дочь старалась втолковать матери, что им тяжело не видеть его. Но у той были, видимо, свои тайные соображения, и поэтому она ничего не слушала.

Реджис в экстазе летела по берегу. Она играет в теннис в студенческой команде «Звезды морей» — исключительно по настоянию тетки. Не нравятся ей командные игры. Как и отец, предпочитает индивидуальные виды спорта — бег, плавание, велосипед, скалолазание, — связанные с серьезной опасностью, с мощным приливом адреналина. Даже сейчас, подбегая к большим домам на Томагавк-Пойнт, старалась держаться поближе к острым обрывистым скалам на берегу, вместо того, чтобы срезать путь выше по винограднику. Один неверный шаг — можно ногу сломать, рухнуть в море. Впрочем, Реджис об этом не думала, полностью полагаясь на себя.

На бегу увидела топляк, выброшенный на камни, и похолодела, вспомнив Ирландию, поваленную на землю скульптуру отца с обломанными ветвями… Содрогнулась от проснувшихся воспоминаний, не совсем понимая, где находится.

Выбежав из скал, она не побежала по девственному берегу, а помчалась к Хаббард-Пойнт меж деревьями, по узким тропинкам, через ручьи, по болотистым топям, по хлипкому мостику — кем-то переброшенной над овражком треснувшей доске, истончавшей от посиневших царапин, осклизлой от грибков. Отец еще до Ирландии научил ее ходить неизведанными путями. Инстинкты запечатлелись в крови — даже когда она старалась выбрать безопасный путь, что-то ее толкало на самый рискованный.

Пробежав по сонному берегу последнюю четверть мили до дома Дрейков, Реджис, вспотевшая, запыхавшаяся, столкнулась лицом к лицу с Питером и его матерью. Питер просиял, завидев ее. У матери был недовольный вид.

— Привет! — воскликнула она, бросившись прямо к нему с поцелуем. Он прижал ее к себе, она вырвалась, видя рядом его мать. — Здравствуйте, миссис Дрейк.

— Здравствуй.

— Я опоздала? Мы на семь часов договорились, правда? Поплывем на Блок-Айленд…

— Лодка в грязи завязла, — сообщил Питер. — Сегодня вода совсем низко стоит.

— Обнажились лунные камни, — кивнула Реджис. Хотела улыбнуться и не смогла, вспомнив, как ее родители обручились лунными камнями, а не кольцом с бриллиантом. Вдруг мать не сумеет простить отца? Вдруг в тот день в Баллинкасле между ними все кончилось?

— Может быть, но смотри, — ткнул пальцем Питер.