|
Этот роман в кругу Вивиана очень хвалили; Муся знала, что надо будет прочесть и хвалить; но ей приятнее было бы хвалить роман, не читая. За три вечера она не пошла далее двадцать третьей страницы, и теперь плохо помнила, что было на первых двадцати двух: «Что-то очень гуманное, за народ и против войны…» Муся тоже была против войны и заранее соглашалась с автором. И руки держать поверх одеяла было неприятно. «Уж не потушить ли? Нет, Вивиан должен прийти с минуты на минуту, два часа… Да, неприятное… Надо, надо, как следует, подумать о наших отношениях… Серизье, право, очень мил, зачем только у него борода? Он немного похож на Амонасро в „Аиде“, как играл тот итальянец… Или это в „Африканке“ Амонасро?.. Нет, в „Африканке“ Нелюско… Но очень мил… Жаль, что я не попросила его похлопотать о визе для Вити… Он, наверное, легко мог бы это устроить. Впрочем, при первом знакомстве было бы неудобно, но в следующий раз, когда он к нам приедет, я непременно его попрошу. Прямо стыдно, что Вивиан до сих пор не получил для Вити визы… Может быть, он это делает нарочно?.. Неужели в самом деле ревнует меня к Вите? Это, разумеется, мило, но очень глупо… Если б я влюбилась в Витю, то это, право, было бы почти как в идиотских сюжетах Вагнера: Зиглинда полюбила своего брата Зигмунда. Тогда папа — Вотан… Что это у меня все оперы на уме?.. Ну, хорошо, но я-то, я-то, чего же я хочу? Что это значит: не проворонить жизнь? Ах, все эти grandes amoureuses… — Роман Жорж Санд с Мюссе — водевиль в двадцати действиях, одно пошлее другого… Так тушить?..»
Она увидела у лампы сложенный номер газеты и с облегчением вспомнила, что еще его не читала, — утром газету взял Вивиан. Не выпрастывая рук из-под одеяла, Муся подтолкнула роман. Он с мягким стуком упал на ковер: нож выпал, навсегда сгладив грань между известным и неизвестным в романе. Потом пришлось все-таки сделать усилие. Муся развернула газету, положила ее на колени и снова торопливо спрятала руки под одеяло. Как назло, попалась страница биржи и объявлений, — не перевертывать же опять. — «Belle propriété d’agrément, 8 pièces, garages, communs, pare, beaux arbres séculaires, pièce d’eau. Pris à debattre…». «Как же я с ним буду „дебатировать“ цену? Сказал бы столько-то… И расписывает как… Beaux arbres seculaires… Просто деревья…» Приятно было думать, что в покупке такого имения теперь для них нет ничего невозможного. «Может, со временем и купим… Это когда будут дети… „Siphilis… Santal…“ Какая гадость! New York 5.45, Londres 25.97», — прочла она в ровненьких столбцах, симметрично напечатанных мелким шрифтом. «А я позавчера меняла фунты по 25.50… „Russe consolidé 46.50…“ Что такое russe consolidé? Плохо у нас все было consolide. Где теперь бедная Сонечка? Думает ли обо мне? Жюльетт немножко на нее похожа, особенно в профиль, но она гораздо умнее… Сонечка была прелесть, но не умная, а эта ах какая девчонка! Нет, какая уж я grande amoureuse!.. Вот и этот длинный автомобиль можем купить, всего 9.800, сколько это на фунты? Четыреста фунтов и того нет… «Français, soutenez l’industrie française…». Как это глупо после войны! «Mesdames, si vous souffrez d’obésité…». Какой смешной этот человек с открытым ртом! Нет, спасибо, je ne souffre pas. Муся взглянула в зеркало шкафа, стоявшего против постели, и улыбнулась. Да, очень мил Серизье… Неужели я когда-нибудь буду лечиться от obésité? И слово какое гадкое!.. А этот ксендз чего хочет? «Les 20 cures de l’Abbé Hamon. |
