Его доклад стал сенсацией, которую тотчас же подхватила пресса. Говорил он примерно вот что.
Основатель кумранской общины, выступающий в ее литературе под именем «учителя справедливости», во многих отношениях является точным прообразом Иисуса Христа, особенно Христа пророка-мученика, которого его приверженцы почитали как страдающего раба божия, предсказанного Второ-Исайей<sup></sup>. Кумранский «Новый завет» во всех отношениях предвещает христианский «Новый завет» и прокладывает ему путь. Иисус из Назарета — самое удивительное, какое только можно себе представить, перевоплощение (или копия?) учителя справедливости. Оба проповедуют покаяние, бедность, смирение, любовь к ближнему, целомудрие, оба призывают следовать закону Моисея, оба избранники и помазанники божии, оба предсказывают Иерусалиму гибель, потому что он не внемлет им и преследует их, оба враждуют со священнослужителями храма, их обоих осуждают и казнят. Оба вернутся в день Страшного суда как судьи, оба являются основателями церквей, приверженцы которых в эсхатологическом экстазе ожидают возвращения их создателей. В обеих церквах важнейшими церемониями являются обряды погружения в воду и тайной вечери, совершаемые священниками. Во главе каждой церкви стоит человек, в Кумране его называли «надзирателем», у христиан же он называется «епископом», что в дословном переводе означает «надзиратель». Обе церкви имеют коммунистическую основу: все принадлежит всем. Какой из церквей, кому из основателей принадлежит приоритет, кто из них на кого влиял? Этот вопрос допускает лишь один ответ. Учитель справедливости умер приблизительно в 65–63 г. до н. э., Иисус Христос — около 30 г. н. э..
Когда Дюпон-Соммер кончил и сошел с кафедры, обычных аплодисментов не последовало. Почтенные академики словно онемели, ибо не знали, что же им сказать. Согласиться со своим коллегой они не могли, поскольку сами еще не читали отрывков из комментария на Хабаккука, на которые ссылался Дюпон-Соммер. Опровергнуть его выступление они были не в состоянии по той же причине, а было бы в высшей степени ненаучно возражать только потому, что они просто «против», только потому, что сказанное, грубо говоря, подрывает корни, питавшие их до сих пор своим соком.
И когда позднее доклад Дюпон-Соммера был напечатан в «Протоколах заседаний академии», а вслед затем появилась его книга «Предварительные замечания по поводу рукописей Мертвого моря», они все еще продолжали хранить молчание. Первый отклик пришел из Америки — от профессора Браунли. Затем выступил патер де Во, и тут между учеными разгорелась настоящая война.
Браунли начал с того, что упрекнул Дюпон-Соммера в погоне за сенсацией (конечно, он выразился значительно деликатнее) и в слишком произвольном переводе комментария на Хабаккука. Вот, например, вопрос — умер ли учитель справедливости мученической смертью? Браунли отметил, что основное место, на которое ссылался Дюпон-Соммер, в тексте отсутствует и приходится на лакуну в две строки на нижнем поврежденном крае свитка. Дюпон-Соммер совершенно произвольно заполнил эту лакуну в соответствии со своей теорией. Точно так же некоторые отрывки можно было перевести иначе, чем это сделал французский ученый, не в последнюю очередь потому, что в неогласованном тексте огласовка в известной мере зависит от усмотрения читателей и переводчиков.
Через несколько лет, в 1953 г., Дюпон-Соммер опубликовал свои «Новые заметки по поводу рукописей Мертвого моря», где отказался от некоторых положений, высказанных в первой книге, и признал, что кое в чем зашел слишком далеко. Но он не преминул сделать новые сенсационные выводы на основании расшифрованных к тому времени рукописей.
Взять к примеру «Завещание двенадцати патриархов», которое долгое время считалось христианским произведением. |