Я потянулась назад, чтобы поправить подушку, и скривилась от боли в спине – очередное напоминание о ночи в камере. «О, и если у тебя есть настроение устроить божественное правосудие, у меня тут накопился солидный списочек имен, с которых можно начать».

– Мисс Джеймс?

Я посмотрела на дверь, и в палату вошел врач в белом халате. Он был индийцем лет сорока, с седеющими волосами и очками в тонкой оправе. Внутри все перевернулось при виде папки в его руках, по которой сразу стало ясно, что он пришел говорить о родителях.

Врач подошел и протянул руку.

– Я доктор Редди. Как себя чувствуете?

– Буду в полном порядке, как только узнаю, что происходит с моими родителями.

Доктор Редди улыбнулся.

– Я слежу за их здоровьем с той минуты, как их привезли. Они истощены и обезвожены, но рентген не показал никаких внутренних повреждений. Мы назначили им капельницы и мощный коктейль из препаратов, которые помогут вывести наркотик из их организма. Их ждет долгий путь, но я не вижу причин, по которым они не смогут полностью восстановиться со временем.

Я закрыла рот ладонью от наплыва эмоций.

– Когда они очнутся?

– Не раньше чем через несколько недель. У всех по-разному. – Должно быть, он увидел мою тревогу, и поспешил добавить: – Горен не похож на человеческие опиоиды, иными словами – он влияет не только на рецепторы мозга, а насыщает организм на клеточном уровне. То есть тело физически не способно функционировать без него. Препараты постепенно очищают организм от наркотика, но это болезненный процесс, и первое время людям очень тяжело без него. Пока что было бы гуманнее держать ваших родителей под наркозом.

Я кивнула. Как бы мне ни хотелось поговорить с родителями, я не могла вынести мысли о том, что они будут страдать.

– Они смогут вернуться домой, когда очнутся?

– Нет. Первые дни они будут сбиты с толку и дезориентированы от лекарств, как пациенты, отходящие после операции. Затем их переведут в лечебное учреждение в Лонг-Айленде для детоксикации, которая может занять до шести месяцев. Но это одно из лучших учреждений в стране для реабилитации после горена.

– Шесть месяцев? – мои плечи поникли. – Доктор Редди, я не уверена, что мы можем себе это позволить.

Он улыбнулся и по-доброму на меня посмотрел.

– Ваши родители согласились на медицинскую страховку Агентства, которая полностью покрывает лечение. Можете не волноваться о расходах.

Я откинулась на подушку, и впервые с прибытия сюда мои мышцы расслабились.

– Я могу их увидеть?

– Завтра. Сейчас они в отделении интенсивной терапии, где мы сможем внимательно следить за ними в течение всей ночи. Если у них не будет отрицательной реакции на препараты, завтра их переведут в палату.

Я не спрашивала, что произойдет при отрицательной реакции. Лучше сосредоточиться на положительном, а проблемы решать по мере их поступления. Родители были в безопасности и получали должный уход. Это самое главное.

– Когда я смогу уехать?

Мне было необходимо к Финчу. Не терпелось увидеть его лицо, когда он услышит хорошие вести.

– Завтра.

Я села ровнее.

– Я не могу остаться на ночь. Мой младший брат со вчерашнего дня сидит один дома.

Неужели прошел всего день с тех пор, как меня похитили на блошином рынке? Казалось, что я провела в том подвале целую неделю – наверное, из-за того, как резко изменилась моя жизнь за последние сутки.